Ким филби биография. Ким филби - советский разведчик из англии

Ким Филби родился 1 января 1912 года в семье колониального чиновника в Индии, известного арабиста (впоследствии отец Филби принял ислам и женился во второй раз на саудовской рабыне). Жил с матерью в Англии, но был очень близок с отцом, который наделил его прозвищем Ким, по имени заглавного героя романа Р. Киплинга . Позднее прозвище заменило настоящее имя.

В 1933 году Филби окончил Тринити-колледж в Кембридже, получил диплом экономиста. Еще учась в колледже, проникся левыми идеями благодаря преподавателю экономики М. Доббсу, который свел Филби с В. Мюнценбергом, руководителем Международного комитета помощи жертвам германского фашизма. Мюнценберг, добровольно сотрудничавший с НКВД (1930-1935), привлек в 1934 году к этой работе и Филби. В том же, 1934 году году Филби женился на А. Фридман (Кольман), являвшейся агентом Коминтерна в Вене. Одним из первых заданий Филби по возвращении из Вены была вербовка агентов для создания первичной ячейки: первыми стали выпускники Кембриджа Гай Берджесс , который позднее привлек Дональда Маклейна , и Энтони Блант , привлекший, в свою очередь, Джона Кэрнкросса . Так сложилась Кембриджская пятерка, участники которой никогда не считали себя шпионами; они были уверены в том, что борются с фашизмом и реально победить его может лишь Советский Союз.

В 1937 году в качестве корреспондента газеты «Таймс» выехал в Испанию, где полыхала гражданская война. Там Филби добыл ценную информацию о размере итальянской и немецкой помощи режиму Франко. В то же время его корреспонденции носили профранкистский характер, что обратило на себя внимание правых кругов. Во время Второй мировой войны Филби по рекомендации Берджесса поступил осенью 1941 года в Ми-6 , где занимался подготовкой специалистов по пропаганде, саботажу и диверсиям. Позднее стал руководителем европейского отдела МИ-6, занимавшегося Испанией. Филби серьезно подорвал шпионскую немецкую сеть на испанской территории. Он выступил с инициативой ликвидации Ф. Канариса , который должен был прибыть с визитом в Испанию, но его предложение было категорически отвергнуто. В 1942-1943 годах круг его деятельности расширился (Северная Африка и Италия), в конце 1944 года Филби по настоянию Москвы попытался занять пост начальника отдела по изучению советской и коммунистической деятельности и сумел добиться этого назначения. Благодаря Филби Кремлю становилось известно обо всех мероприятиях по борьбе с коммунизмом.

В конце войны Филби официально развелся с первой женой, хотя расстались они гораздо раньше, и женился на Айлин Фирс, от брака с которой у него было четверо детей.

В 1947-1949 годах работал в Турции, занимался вербовкой бывших советских граждан по засылке их в СССР; вся информация по завербованным лицам сразу же передавалась в Москву. В 1949 году был назначен представителем английской секретной службы при ЦРУ в Вашингтоне. Главным образом благодаря информации Филби западным спецслужбам не удалось свергнуть режим Э. Ходжи в Албании, хотя такие попытки ими предпринимались неоднократно в начале 1950-х годов.

В начале 1950-х годов в ЦРУ активизировалась работа под кодовым названием «Венона» по дешифровке донесений советских агентов во время войны. Филби старался приостановить этот процесс, но по мере успехов в дешифровке в мае 1951 года серьезное подозрение пало на сотрудника британского посольства Маклейна. Филби сумел его предупредить с помощью Берджесса о готовящемся допросе. В результате Маклейну и сопровождавшему его Берджессу был устроен побег в СССР.

После их бегства положение Филби резко усугубилось, он был немедленно отозван в Англию по настоятельному требованию директора ЦРУ У. Смита. По возвращении из Вашингтона Филби вышел в отставку. Руководство в целом было убеждено в его предательстве, но весомых улик не было.

В течение трех лет (1951-1954) Филби не имел контактов с Москвой. Но когда страсти улеглись, он возобновил связь. В 1956 году ему помогли устроиться корреспондентом журналов «Экономист» и «Обсервер» в Бейруте. Но продолжали появляться новые свидетельства о связи Филби с СССР. Постоянно испытывая стресс, он пытался заглушить его алкоголем. Это усугубило семейные проблемы, он расстался со второй женой, с третьей также были проблемы. Неожиданно в начале 1963 года он признался своему прежнему коллеге в связях с Москвой и по решению Центра 23 января был переправлен в Советский Союз. Через девять месяцев к нему приехала жена, которая так и не смогла приспособиться к условиям московской жизни и через некоторое время уехала.

Филби начал работать над книгой своих воспоминаний «Моя молчаливая война» (вышла в 1968). Формально Филби числился в аппарате КГБ в качестве консультанта. В 1965 году он был награжден орденом Ленина. В 1971 году Филби женился в четвертый раз на советской гражданке, но и этот брак не принес ему успокоения. Идеи перестройки воспринял негативно, резко критиковал М. С. Горбачева .

Весной 1988 года у Филби случился первый инфаркт, за ним последовал второй и 11 мая его не стало. Выдающегося разведчика похоронили с почестями на Кунцевском кладбище в Москве.

Ким Филби - личность известная. Очень известная. Шутка ли, советский агент-нелегал, который работал в самом сердце английской разведки около тридцати лет, а когда оказался на грани провала, просто ушел в Советский Союз. Ушел, конечно, очень «не просто», но главное - результат. А результат оказался стопроцентным. В СССР Филби считают одним из величайших разведчиков эпохи. В Великобритании - одним из величайших предателей, нанесшим огромный урон интересам британской короны. Но, несмотря на такую известность, история его жизни, как и подобает истории жизни разведчика такого масштаба, до сих пор окутана легкой дымкой недосказанности и порождает больше вопросов, чем дает ответов.

Мальчик из хорошей семьи

Вообще-то англичанин Гарольд Адриан Рассел Филби родился в Индии. Обыденное дело для Британской империи. Шел 1912 год. Семья была, что называется, из элиты. «Голубая кровь». Его отец, Гарри Сент-Джон Бриджер Филби, был британским чиновником при правительственном кабинете местного раджи, то есть работал, по сути, в британской колониальной администрации. Еще он занимался востоковедением и был очень известным арабистом. Мало того, Ким (это прозвище будущему советскому разведчику дали в детстве в честь героя наиболее популярного романа Киплинга) - достойный продолжатель старинного английского рода. Его дед по линии отца владел кофейной плантацией на Цейлоне. А женой этого деда, стало быть, бабушкой Филби, была Квинти Дункан. Вот эта самая бабушка происходила из семьи потомственных военных. Как сказали бы сейчас - династии. И одним из представителей этой династии является не кто иной, как фельдмаршал Монтгомери.

По дороге высшего общества

Что мы видим далее в биографиях Кима Филби? Далее мы видим обычный путь отпрыска старинного рода. Воспитывали его не в Индии. В Англии. Занималась этим делом как раз бабушка. Видимо, воспитывала хорошо - паренек окончил Вестминстерскую школу с отличием. Ну и в 1929 году, как и подобает будущему представителю английской элиты, начал обучение в Тринити-колледже Кембриджского университета. А вот потом начинается нечто невообразимое.

Социалист? Не может быть!

А дальше биографы Кима Филби сообщают нам, что тот уже в Кембридже был социалистом. Да, юноша из хорошей семьи. Старинный английский род и всё такое. Социалист. Мало того, через четыре года он оказывается в Австрии, где принимает деятельное участие в работе… Международной организации помощи борцам революции. Это, чтобы вы лучше понимали, не просто организация сочувствующих бездельников. Нет. Это коммунистический аналог Красного Креста. И создан он был по решению Коминтерна.

«Откуда у парня испанская грусть»

Кстати, да. Откуда? Откуда весь этот крутой революционный коммунистический замес, в конце концов приведший Филби в Испанию времен гражданской войны, а потом и в Советский Союз? Читаем еще раз его биографию и обнаруживаем, что один из тех, кто писал о Гарольде Адриане Расселе Филби, сообщает прелюбопытнейшие известия. Оказывается, папа Филби, тот, который Гарри Сент-Джон Бриджер, был не просто чиновником колониальной администрации. Он был советником Уинстона Черчилля, он был министром внутренних дел в Месопотамии, он был советником и, как пишут, могущественным советником короля Ибн Сауда. Он принял мусульманство с именем Хадж Абдаллах, он взял второй женой саудовскую девушку-рабыню, он был английским шпионом, и он при этом… с огромным презрением относился к своему классу, считал британскую бюрократию бестолковой и не принимал официальную политику Британии на Ближнем Востоке. Вот, дескать, отсюда у Филби-младшего нелюбовь к британскому правящему классу и социалистические настроения. Но, оказывается, это вовсе и не удивительно, потому что у большинства английских интеллектуалов того времени неприятие британского истеблишмента просто зашкаливало. Быть коммунистом было почетно, а Маркс был иконой. Вот так.

Большие разночтения вызывает вопрос о том, когда, собственно, Филби стал работать на советскую разведку. Все, однако, сходятся в том, что привлек Кима к работе на разведку СССР советский разведчик-нелегал Арнольд Дейч.

Только вот где и, самое главное, когда? Кто-то считает, что это случилось, когда Филби был спецкором «Таймс» в Испании, во время тамошней гражданской войны. Кто-то говорит, что он стал работать на советскую разведку еще в Англии в 1934 году. Третьи также говорят об испанском периоде Филби, но настаивают на том, что работал он тогда не на советскую разведку в чистом виде, а на разведку Коминтерна. Хотя, в принципе, это в немалой степени одно и то же, да к тому же еще большой вопрос, что это такое - «разведка Коминтерна»? Интересно, что некоторые авторы приводят мнение, которое якобы принадлежит британским правительственным кругам. Вроде бы там считают, что Ким стал работать на разведку СССР уже в ходе Второй мировой войны. Причем имеется в виду, скорее, не Вторая мировая, а именно наша Великая Отечественная, то есть период с 1941 года. Но это и понятно: британцам, возможно, просто не хочется признавать, что они взяли советского разведчика на работу в знаменитую МИ-6 (SIS). А так вроде получается по их версии, что сначала он стал британским разведчиком, а потом уже был завербован Советами.

Награды двух разведок

Что самое занимательное в истории Кима Филби, так это, что в МИ-6, куда он попал в 1940 году благодаря еще Гаю Бёрджессу, также работавшему на СССР, его сделали главой отдела контрразведки. То есть он фактически беспрепятственно мог иметь контакты с людьми, подозревавшимися в качестве советских шпионов. Это на самом деле было замечательное прикрытие. А еще более замечательным оно стало в 1944 году, когда Филби поставили руководить отделом, который занимался противодействием советской и коммунистической деятельности в Британии. Ким вообще считался восходящей звездой британской разведки. Был одним из ее руководителей, при этом не за страх, а за совесть работая на Советский Союз. В результате Филби был награжден правительством Британии и советским правительством. Причем советские награды были очень весомыми: ордена Ленина, Красного Знамени и Отечественной войны I степени.

Самые весомые достижения

Достижений у советского разведчика Кима Филби хоть отбавляй. Ведь он выполнял очень серьезные и щепетильные задания МИ-6, а значит, имел прекрасную возможность передавать важные сведения для Советского Союза. По некоторым данным, Филби только за время ВОВ передал для Москвы более девятисот документов.

Но, по словам его четвертой (и последней) супруги Руфины Пуховой, на которой он женился, когда окончательно перебрался в СССР, своей главной заслугой он сам считал информацию, которую передал в центр перед знаменитой битвой на Курской дуге, от исхода которой во многом зависел собственно и исход самой войны.

Ким не только сообщил, что немцы будут делать ставку на свои тяжелые танки, но точно указал на деревню Прохоровку как место основного удара. Этим сведениям поверили, провели необходимую подготовку и… результат известен. Но сама Руфина Пухова акцентировала внимание на еще одной крайне важной информации, переданной Филби в Москву.

Это информация о том, что Черчилль будто бы давил на Трумэна, чтобы заставить того… сбросить ядерную бомбу на Москву.

Возможно, имеется в виду операция «Немыслимое», которую в оборонительном и наступательном варианте разрабатывали по заданию Черчилля уже в 1945 году.

Правда, о ставке на атомную бомбу в этой операции говорят редко. Подавляющее большинство экспертов сходятся во мнении, что это была операция, в которой предполагалось использовать обычное вооружение. И она была отклонена военными, которые посчитали, что быстрой победы над СССР объединенные британо-американские силы не добьются, и это приведет к тотальной войне, фактически к Третьей мировой, в которой шансы на победу станут очень сомнительными.

Провал без провала

Сказать, что Филби «провалился», нельзя. Он вообще за свою карьеру несколько раз выручал тех советских агентов, которые оказывались на грани провала.

А в 1951 году, работая в Вашингтоне, в том числе с ЦРУ и ФБР, он узнает, что под подозрение попали да советских агента - Дональд Маклин и Гай Бёрджесс. Филби с огромным риском для себя самого предупреждает их и… сам оказывается под подозрением. Фактически на грани провала.

Маклин и Бёрджесс вместе с Филби и Энтони Блантом считаются членами так называемой «Кембриджской пятерки», которая якобы представляла из себя ядро советской шпионской сети в Британии.

Почему «Кембриджская»? Потому что всех их будто бы завербовали во время учебы в Кембридже. Почему «пятерка»? Потому что есть мнение, что изначально это была ячейка Коминтерна, а такие ячейки состояли из пятерок. Сам Филби насмехался над этим. Он говорил, что его и других завербовали вовсе не в Кембридже, что у каждого была своя судьба, а вместе работать они стали уже позже. Также он утверждал, что в Кембридже не было никакой ячейки Коминтерна, потому и не определен пятый член «пятерки», которого без устали искали, да так и не нашли.

Кстати, из четверых раскрытых агентов трое, Филби, Маклин и Берджесс, были удачно переброшены в Советский Союз.

Против войны

Да, все-таки почему Филби стал советским агентом? Ведь одно дело быть коммунистом, а совсем другое работать против собственной страны.

Руфина Пухова отвечает на этот вопрос просто: Ким был антифашистом по своей сути. Он работал даже не столько на Советский Союз, сколько против фашизма. А после? Ведь несмотря на то что с 1951 года Филби был под колпаком у МИ-6 и МИ-5, он продержался до 1956-го. Может быть, после победы он работал против новой войны, считая, что только СССР способен ее остановить.

По крайней мере, он точно не знал, что о нем будут писать книги и снимать фильмы.

Жизнь продолжателя одного из старинных родов Англии, ставшего советским шпионом, ее изломы, изгибы и сегодня, спустя годы после его смерти, остается окутанной густым туманом.

При жизни Филби выпустил книгу «Моя тайная война», но она не таила особых откровений. Уж он-то знал, о чем можно рассказывать, а о чем - нет. Во вступительном слове Ким писал, что «хотя эта книга строго придерживается правды, тем не менее, она не претендует на всю правду». К тому же рукопись наверняка была досуха выжата всегда настороженной советской цензурой.

«Мы не знаем правду о Филби», - сказал в интервью Le Nouvel Observateur Роберт Литтелл, автор романа о разведчике. В ней англичанин предстает тройным (!) агентом, одновременно работавшим на Великобританию, СССР и США. По мнению Литтелла, «он остается самым поразительным шпионом XX века». В биографии Филби, действительно, немало странных эпизодов. Например, его внезапное исчезновение из Бейрута в 1963 году. В начале июня английская разведка получила ошеломляющую информацию: Филби в Москве! Вскоре невероятное стало очевидным: газета «Известия» сообщила, что он попросил политического убежища в Советском Союзе.

Ким добрался до Одессы на грузовом пароходе «Долматов». Рано утром его встретили несколько милиционеров и сотрудник Комитета госбезопасности. Он положил руку на плечо англичанину и сообщил, что его миссия закончена: «В нашей службе существует правило: как только тобой начинает интересоваться контрразведка - это начало конца. Нам известно, что британская контрразведка заинтересовалась вами в 1951 году. А сейчас 1963-й…»

Получается, Филби целых 12 лет был «под колпаком»! Но почему так и остался на свободе? Отчего, после того, как он обосновался в советской столице, отыскалось несколько десятков человек, которые его давным-давно подозревали?

В том же интервью Литтелл сказал, что руководитель КГБ Юрий Андропов хотя и принимал на публике британского шпиона со всеми почестями, тот так и не был повышен в звании, жил под круглосуточной охраной и не допускался на Лубянку.

Этим утверждениям противоречит сам Филби. Точнее, интервью, которое он дал английскому писателю и публицисту Филиппу Найтли. В 1964 году последний написал книгу «Филби - шпион, который предал поколение» и отправил экземпляр своему герою в Москву. Разведчик ответил благодарственным письмом, которое положило начало переписке, длившейся более двадцати лет.

Найтли вспоминал, что «письма Филби написаны в непринужденном стиле, и их чтение нередко доставляло удовольствие. В 1979 году он пожаловался, что перебои с доставкой «Таймс» лишили его контактов с Англией: «Признаюсь, я ощущаю пустоту. Мне не хватает некрологов «Таймс», забавных писем, судебной хроники и кроссвордов (15-20-минутная гимнастика для ума за утренним чаем), а также информации и обзоров «Санди таймс» и менее претенциозных разделов литературного приложения «Таймс».

Вскоре английские газеты стали приходить регулярно. Но они были не единственным окном в мир для Филби. Однажды в его письме появилась заинтриговавшая Найтли фраза: «Возвратившись после нескольких недель пребывания за границей, я обнаружил устрашающую кипу входящих документов в моей папке». В следующем послании московский англичанин поведал, что, «побывал в солнечных краях, где потягивал виски с содовой и размельченным льдом». Позже выяснилось, что Филби отдыхал на Кубе, куда отправился на торговом судне.

Что ж, он заслужил спокойную, обеспеченную жизнь. Весом его вклад в борьбу с гитлеровской Германией. На память о беспокойном времени у него осталась солидная коллекция наград в шкатулке: ордена Ленина, Красного Знамени, Дружбы народов, Отечественной войны I степени, венгерские, болгарские и кубинские награды.

В январе 1988 года состоялась встреча Найтли и Филби в Москве, приуроченная к 25-летию советской эмиграции разведчика. Их беседа была запечатлена в подробном интервью Найтли. Это была последняя большая беседа Кима с представителем прессы.

По словам журналиста, разведчик вел себя свободно, был откровенен и не производил впечатления нервного и запуганного узника, которого днем и ночью стерегут суровые агенты КГБ. На вопрос гостя, нет ли в квартире подслушивающих устройств, хозяин ответил, что его это не интересует…

Филби был не только удивительным разведчиком, но и поразительным романтиком, что абсолютно несвойственно его суровой и вроде бы исключающей всякие сантименты профессии.

Возможно, в нем взыграли гены отца - Сент-Джона Филби, востоковеда, работавшего в английской колониальной администрации в Индии, а затем ставшего известным арабистом Он принял мусульманское вероисповедание, взял в жены саудовскую девушку, подолгу жил среди бедуинских племен, стал советником короля Ибн-Сауда.

У сына, названного Кимом в честь героя одноименного романа Киплинга, неординарное мышление проявилось по-своему: «Когда я был девятнадцатилетним студентом, я старался сформировать свои взгляды на жизнь. Внимательно осмотревшись, я пришел к простому выводу: богатым слишком долго чертовски хорошо живется, а бедным - чертовски плохо и пора все это менять». Его аристократические предки, наверное, переворачивались в истлевших гробах, а живые не верили своим ушам!

Свои речи на предвыборных митингах Филби начинал словами: «Друзья мои, сердце Англии бьется не во дворцах и замках. Оно бьется на фабриках и фермах». Читал Ким и марксистскую литературу. Неудивительно, что вскоре, летом 1933 года, он стал коммунистом...

Сам Ким утверждал, что получил предложение работать на Москву в Англии. И, не раздумывая, согласился. Человеком, который его завербовал, был Арнольд Дейч по кличке «Отто», успешно сочетавший шпионскую деятельность с научной работой. Он был доктором психологии Лондонского университета.

Спустя несколько лет после того, как Филби, будучи корреспондентом лондонской «Таймс», выполнил несколько заданий Москвы, ему, коммунисту, предложили поступить на службу в секретную разведывательную службу Британии - Secret Intelligence Service!

Там он делает стремительную карьеру - в 1944 году 32-летний Ким становится руководителем 9-го отдела SIS, занимавшегося советской и коммунистической деятельностью в Великобритании. Получается, что он, в частности, следил сам за собой?

Бедная старая Англия!

Но с Кимом продолжали происходить странные вещи. То ли судьба его тщательно оберегала, то ли... Ведь Филби как будто едва не стал руководителем всей британской разведки! Во время работы в Вашингтоне вел задушевные разговоры с самим шефом ФБР Эдагаром Гувером, дружил с одним из лучших контрразведчиков ЦРУ Джемсом Энглтоном, прозванным «Цепным псом» за патологическую подозрительность.

Взлет не состоялся - в памятном 1951-м Филби попал под подозрение: бежали в Москву два его партнера - Дональд Маклин и Гай Берджесс. Однако в очередной раз висящий над ним меч не опустился на голову разведчика. Его допрашивали, за ним следили, но оставили на свободе. Пишут, что не хватило улик для его разоблачения…

Спустя пять лет он сам уволился из разведки. Но лишь для того, чтобы спустя год вернуться - с документами на имя корреспондента газеты «Обсервер» и журнала «Экономист» он отправился в Бейрут. Там «провалился» и вынужден был бежать. Его выдала старая знакомая Флора Соломон. Ким пытался завербовать ее еще до войны, и женщина это вспомнила.

Но вернемся к интервью Найтли, из которого нетрудно понять, что Ким жил в СССР в свое удовольствие. К приходу гостя был накрыт стол, который ломился от яств: икры, севрюги, холодного ростбифа и прочих вкусностей. Пили, разумеется, виски…

По всему было видно, что Филби не испытывает никаких проблем и живет, ни в чем себе не отказывая. Шпион рассказал, что со времени своего приезда лишь дважды был на Лубянке, да и то по каким-то малозначащим делам.

В Москву Филби прибыл, когда ему было едва за пятьдесят - опытнейший разведчик, мужчина, что называется, в самом соку, но при этом, его никак не используют. Странно? А, может, и нет. Ведь Ким окончательно «засветился».

А пускать «на люди» его опасались – вдруг скажет что-то лишнее. Впрочем, ходили слухи, что он занимает высокий пост в КГБ.

Первые три года московской жизни Филби, по собственному признанию, потратил на то, чтобы вспомнить и записать все, что он пережил. Вероятно, это стало основой его будущей книги. В это время разведчик, по сути, уже бывший, чувствовал себя прекрасно, и работа доставляла ему удовольствие.

Но потом, примерно году в 1967-м (КГБ возглавил тогда Ю.В. Андропов. – Ред .), положение изменилось: «Зарплату я получал регулярно, как и прежде, но работы становилось все меньше… Я почувствовал разочарование, впал в депрессию, ужасно пил и, что еще хуже, начал сомневаться, правильно ли я поступил…»

К нему приставили офицера КГБ, который нес ответственность за его безопасность. Филби сказал, что в этом нет необходимости, но охранника все равно оставили. Конечно, он еще и следил за англичанином. Кто знает, что на уме у этого джентльмена, который до сих пор толком не научился говорить по-русски? Ведь он наверняка думал о своей родине, вспоминал первую жену Айлин Фиэрс, от которой у него было четверо детей.

Он познакомился с ней в архиве английской контрразведки. И она, уже чувствуя к нему влечение, не отказывала своему кавалеру, когда он хотел порыться в делах и даже взять кое-что домой. Впрочем, так нарушали инструкции и другие сотрудники.

Спустя годы Айлин говорила, что даже не догадывалась, кем был ее муж. Да и Ким это подтверждал. Но могло быть и наоборот – она любила его и, стало быть, хранила тайну.

Уже в Москве Филби женился в последний раз – на Руфине Пуховой…

Между прочим, Найтли спросил Филби, скучает ли он по своей родине. Тот отшутился: «По горчице Коулманз и соусу фирмы «Ли энд Перринз»? Согнав улыбку, сказал, что не только читает газеты, но и слушает Би-Би-Си. Интересно, как было со звуком в его радиоприемнике? Ведь тогда «вражеские голоса» отчаянно глушили…

Да и за границей Филби бывал, между прочим, не раз. После Кубы ездил в Чехословакию, потом в Болгарию. На вопрос – будет ли он писать новые книги? – ответил: «Нет, я все уже сказал. Может, остались кое-какие технические детали, но материалы о них хранятся в архивах. Я устал от всей этой истории, с меня довольно».

Хозяин уютной, прекрасно обставленной квартиры на тихой улице в центре Москвы говорил, что пользуется привилегиями генерала. Как у него дела со здоровьем? Ведь ему уже 76…

«У меня аритмия, и по этому поводу я лежал в госпитале, - ответил Филби. – Мне сказали, что если я буду следить за собой, беречься от сквозняков и остерегаться поднимать тяжести, то буду в полном порядке еще несколько лет». Увы, через несколько месяцев после этой беседы Ким Филби удалился на свою последнюю, вечную «конспиративную» квартиру – на Старом Кунцевском кладбище…

Найтли так и не понял, насколько хозяин был с ним откровенен. Что можно считать правдой, что - рассказом агента, что информацией, а что дезинформацией?

Перед ним сидел тщательно причесанный и хорошо одетый человек. По его глазам ничего нельзя было понять, хотя они излучали доброжелательное спокойствие. Филби, как писал Найтли, всячески старался убедить его в том, что их встреча не санкционирована КГБ. Хотя, кто знает?

Напоследок Филби сказал гостю: «Если вы попросите меня подвести итог собственной жизни, я скажу, что сделал больше хорошего, чем плохого. Возможно, многие не разделят моего мнения».

Бесспорно одно - Филби был удивительным, во многом непревзойденным человеком. Свидетельство тому – многочисленные тайны, которые он унес в могилу.

Специально для Столетия

ШПИОН, КОТОРЫЙ ВЫБРАЛ ХОЛОД

Руфина Пухова, вдова разведчика Кима Филби: «Муж считал алкоголизм легким способом уйти из жизни»
Когда они встретились, ей было 38, ему – под шестьдесят. Потом он назовет закат своей жизни золотым.
Ким (полное имя Гарольд Адриан Рассел) Филби – легендарный советский разведчик из знаменитой «кембриджской пятерки». Влиятельный сотрудник английский секретной службы МИ-6, он три десятка лет, рискуя жизнью, снабжал Советский Союз ценнейшей информацией. За заслуги в области разведки в 1945 году Елизавета II удостоила его орденом Британской империи, а в 1947 году Сталин подписал Указ о награждении Филби орденом Красного Знамени. Небывалый случай!

Английский аристократ Ким Филби служил нашей стране не из меркантильных соображений, а, что называется, за совесть. Он был увлечен идеями коммунизма.
В их квартире, что в двух шагах от Тверской, мало что изменилось. Здесь все, как было при Киме Филби. И кабинет с видом на тихий переулок, и шкуры северных оленей на стене, и рижский ламповый приемник «Фестиваль», который исправно работает по сей день. Мой взгляд падает на дивной красоты стол из цельного куска дерева.
- Стол, действительно, уникальный, - соглашается Руфина Ивановна. – Это подарок Тома Харриса, антиквара, старого друга Кима. Семнадцатый век. Муж любил антикварные вещи. Стол раньше стоял в монастырской трапезной, и когда на него проливалось вино, монахи растирали пятна ладонями и отполировали поверхность до матового блеска. Несмотря на то, что в Англии Филби считался изменником, его домашнюю библиотеку и этот стол доставили в Москву в контейнерах. Частная собственность священна.
- Руфина Ивановна, а почему вы так долго не выходили замуж? Мне кажется, с вашей красотой, интеллигентностью, остроумием в женихах отбоя быть не должно!
- Приятно слышать, но вы преувеличиваете. Я никогда не стремилась к замужеству. Конечно, у меня были и поклонники, и романы, но до свадьбы дело не доходило по моей вине. К моменту встречи с Кимом я свыклась с мыслью, что останусь одна.
- Как вы познакомились?

- Я работала редактором в Центральном экономико-математическом институте вместе с женой разведчика Джорджа Блейка. Ида была переводчицей. Как-то она рассказала, что у Джорджа есть друг – хороший человек, у которого только один недостаток, - Руфина Ивановна делает выразительный жест. – Он был неравнодушен к алкоголю.
Однажды Ида попросила меня достать билеты в Лужники на айс-ревю. Мы собирались пойти вчетвером: Ида с Джорджем, его мама, которая приехала к нему из Голландии, и я. Но мама заболела, вместо нее я увидела незнакомого пожилого мужчину – Кима. Я была в темных очках. Когда нас знакомили, он сказал: «Снимите, пожалуйста, очки, я хочу видеть ваши глаза». Мы пошли с Идой вперед. Кстати, именно тогда, следуя за нами, он решил жениться на мне. В то время у Кима гостил сын Том, он взял его с собой в надежде купить лишний билетик. Но билетов не было, и Ким с Томом отправился домой, пригласив всю компанию к себе на шампанское. После представления мы возвращались на троллейбусе домой, но я не доехала до дома Кима и вышла у метро.
Через несколько дней Ида пригласила меня на дачу в Томилино на выходные. Там оказался Ким. Он прибыл с огромной сумкой, набитой вином, виски, белыми грибами, курицей, овощами. Он даже взял с собой кастрюли и сковородки. Он сказал, что приготовит петуха в вине по-французски. Мы с Идой пытались помочь, но Ким доверил нам только почистить грибы, которые оказались наполовину червивыми. «Это же протеин!» - засмеялся Ким. Обычно покладистый, он не терпел, когда на кухне кто-то есть. В любое другое время, даже когда он был занят серьезной работой, и я случайно прерывала его, Ким всегда встречал меня сияющей улыбкой. Но, если он колдовал на кухне, у него был такой сосредоточенный вид, что нельзя было слова сказать. Попробует соус: ложку в мойку, еще что-то – в мойку, там собиралась целая гора.
- Он сразу начал ухаживать за вами?
- То, что случилось вечером, нельзя назвать ухаживанием. Мы провели день в саду. По английской традиции пили чай в пять часов, в шесть – аперитив. Тогда я впервые попробовала джин с тоником и поняла, что это мой любимый напиток. Ужин затянулся допоздна, и Джордж с Идой удалились в спальню. Ушла и я в свою комнату. За стенкой продолжался разговор по-английски, и только одно знакомое слово часто повторялось: «Руфа, Руфа». Засыпая, я услышала, как со скрипом открывается дверь и в полной темноте появляется красный огонек сигареты: Ким. Он деликатно присаживается на краешек кровати и торжественно объявляет: «Я – английский мужчина!» Понимаю, что он хорошо набрался, и говорю: «Я знаю, вы джентльмен!» «Нет, - протестует Ким, я – английский мужчина!» Дурацкая ситуация. Пытаюсь его выпроводить: «Tomorrow!» (завтра). Он уходит. И все это повторялось не меньше трех раз. Меня трясло от смеха.
А утром я впервые на него посмотрела другими глазами. Серьезный, со скульптурным профилем, он ничем не напоминал героя ночного приключения и оказался очень привлекательным. На прогулке в лесу он сосредоточенно молчал, и я решила, что он за ночной эпизод. (На самом деле, он ничего не помнил, а мучился от головной боли. Напрасно я его жалела!) Чтобы отвлечь Кима, я сорвала колокольчик и шутливо преподнесла ему. Он держал его в руках всю дорогу и потом долго искал подходящий сосуд для цветка. Ким не был сентиментальным, но трогательно относился к любым проявлениям внимания.

- Он быстро сделал вам предложение?
- Ида пригласила меня в поездку по Золотому кольцу на машине, упомянув, что Ким тоже едет. Для меня это не имело значения. Я была счастлива отвлечься от работы. В Ярославле мы гуляли по парку на берегу Волги. Я почувствовала, что Ким ко мне неравнодушен. Меня это смущало, и я избегала его. Наконец, он не выдержал, схватил меня за руку, у него была железная хватка, усадил на скамейку и сказал: «Я хочу женаться с тобой!» Я растерялась, ведь мы едва знакомы, и начала искать отговорки, что я ленивая, привыкла к одинокой жизни, что слаба здоровьем. Но запугать его было невозможно. Он сказал: «Я не мальчик. Я тебя не тороплю. Могу подождать».
На следующий день по дороге в Москву он пригласил меня на ланч в «Метрополь». Я опоздала почти на 40 минут и была уверена, что он уйдет. Мне было стыдно, и я себя утешала тем, что позвоню ему и извинюсь. Подхожу: Ким стоит с обреченным видом. Увидел меня, расплылся в такой блаженной улыбке, что мое сердце растаяло. Я чувствовала себя легко и непринужденно в ресторане. Он попросил меня давать ему уроки русского языка и пригласил к себе на чай. Мы сидели на кухне. Было по-домашнему уютно. Время летело. Он даже пошутил: «Я тебя пригласил на чай, а ты, кажется, собираешься остаться на ужин!» и повторил предложение. Я уже была во власти его обаяния и сказала «да», хотя на ужин не осталась.
- А вы знали тогда, кто такой Ким Филби?
- Мне его имя ни о чем не говорило. Тогда о Филби никто ничего не знал. Была лишь статья в «Известиях» под заголовком «Здравствуйте, товарищ Филби!» Понимание приходило постепенно, но впервые я поняла, насколько он знаменит, когда вошла в кабинет и увидела целую полку книг, посвященных ему.
- Среди них, наверное, была книга Элеоноры Филби «Шпион, которого я любила».
- Об этой книге мне рассказала Ида. Я попросила у Кима ее почитать, Он ничего на это не сказал, ушел в кабинет и больше я этой книги не видела. Он ее уничтожил.
- Руфина Ивановна, вы оставили свою девичью фамилию – Пухова. Почему вы не стали Филби?
- Ким жил здесь под вымышленной фамилией Мартинс. Сначала ему выдали паспорт на имя Федорова Андрея Федоровича. Это было глупо, потому что, когда Ким со своим акцентом произносил русские имя, отчество и фамилию, начинался гомерический хохот. И тогда он сам предложил нейтральную фамилию «Мартинс». В графе «место рождения» стояло Нью-Йорк, а в графе «национальность» – латыш. Но и в этот образ он не вошел. Когда я шла следом и пыталась его окликнуть: «Андрей Федорович!», он даже ухом не повел.
- Он не боялся, что его могут узнать?
- Он не верил, что ему угрожает опасность, но не хотел встречаться с журналистами. Тем не менее, случилось так, что когда мы в первый раз пошли в Большой театр, в антракте нос к носу столкнулись с парой его старых друзей, с которыми он вместе работал в Бейруте. Супруги Бистоны были журналистами. Дик Бистон долго работал корреспондентом в «Дейли телеграф» в Москве. В антракте, когда мужчины пошли покурить, Мойра спросила меня, часто ли мы бываем в Большом. «К сожалению, нет, потому что трудно достать билет», - ответила я. «А что здесь легко?» - с сарказмом: парировала Мойра.

Однажды нам сказали, что некий мужчина караулит Кима на почтамте, где у мужа был абонентский ящик, куда приходила его корреспонденция: газеты и журналы «Геральд Трибьюн», «Таймс» и другие. Без этого он жить не мог. Но наши бдительные товарищи не дремали, и с этого момента я стала забирать почту сама. Раньше мы везде ходили вдвоем.
Иногда нам сообщали, что существует угроза жизни Кима. В таких случаях, прежде чем выйти из дома: в аптеку, за хлебом, по любому поводу приходилось звонить по определенному номеру, и за нами на расстоянии следовало человек пять. Я считала, что меня не надо было сопровождать, и, когда отправилась в бассейн «Москва», вдруг заметила, что за мной бежит молодой человек. На ходу вскочил в мой троллейбус и так разогнался, что почти влетел в женскую раздевалку. Пока я плавала, на парапете маячила его синяя куртка.
- Как вы думаете, почему была такая опека со стороны КГБ? Боялись за Кима Филби или не доверяли ему до конца?
- Возможно, и то, и другое. Каждый год нас навещали дети Кима, и мы старались придумать для них какие-то развлечения. Однажды его дочь Джозефина огорошила меня: «А ты знаешь, что за нами следят?» Тогда мы были на ВДНХ и присели отдохнуть на скамейку на большой площади, где невозможно спрятаться. Я старательно все обозревала – никого. Потом пошли в рыбный ресторан. Я заглянула в туалет. Джозефина была права. В кабинке висел новый, нераспечатанный рулон туалетной бумаги. И это в советское-то время! Я не поверила своим глазам. Заглянула в соседнюю кабинку – то же самое. А потом в зале обратила внимание на молодого человека, который с отрешенным видом что-то ковырял в тарелке.
Ким, когда смотрел наш любимый сериал «Семнадцать мгновений весны» с великолепным Тихоновым, говорил: «С таким сосредоточенным лицом он бы и дня не продержался!»
- Руфина Ивановна, извините за некорректный вопрос: почему вы не родили ребенка от любимого мужа?
- Так случилось, что надо было принимать решение. Я спросила Кима, а он сказал: «У меня уже пятеро детей. Мы старые родители, это не очень хорошо для ребенка, но это твой выбор». У меня тоже были сомнения. Беспокоил мой диагноз, в молодости мне пришлось пройти облучение. Итак, у каждого из нас были серьезные причины для сомнений. Потом я, конечно, жалела.
- Читала, что только русской жене Кима Филби удалось избавить его от пьянства.
- Меня раздражает (это не относится к нашему разговору), что в любой публикации, посвященной Киму, мусолится тема пьянства. Создается впечатление, что он больше ничего не делал в жизни. Мы прожили вместе 18 лет и через два года этой проблемы уже не существовало. Он много работал, у него были ученики.
…Начиналось все в 6 часов вечера - время дринка. Ким наливал в стакан немного коньяка, заменяя им дефицитный виски и на две трети разбавлял водой. Попивал не спеша, потом готовил вторую порцию. И этого было бы достаточно. Но если продолжал пить, то быстро пьянел и менялся на глазах. Но никогда не становился агрессивным, а просто ложился спать.
Каждое утро я просыпалась под звуки Би-би-си. Ким сидел перед приемником, свежевыбритый и улыбающийся, прихлебывая «русский чай» и говорил: «Чай лучше!» Как будто я спорила. Это был мой Ким.

- Наверное, он боялся, что вы можете уйти?
- Был забавный случай, когда зимой мы собирались на прогулку, исчез один сапог. Мистика какая-то. Мы растерянно шарили по углам, наконец, Ким хлопает себя по лбу, идет в кабинет и несет мой сапог. Испугался, что я уйду, и спрятал сапог.
На самом деле, я никогда не говорила, что уйду, да и понимала, что не смогу его оставить. Разумеется, я всеми способами пыталась его спасти: ведь он убивал себя.
Он никогда не давал обещаний, что бросит пить. Слушал молча, склонив голову, мои увещевания, но однажды, совершенно неожиданно, без всякого повода вдруг заявил: «Я боюсь тебя потерять и больше не буду пить». Разумеется, это было чудо. Свое слово он сдержал до конца.
Но традиция оставалась. В шесть часов он наливал свою порцию, потом вторую, отдавал мне бутылку и говорил с улыбкой: спрячь. Но в этом необходимость отпала. Бутылки стояли в баре.
- Михаил Любимов, ветеран разведки и друг вашей семьи, рассказывал мне, что Ким Филби был заядлым курильщиком, причем предпочитал крепкие советские сигареты без фильтра, хотя мог, наверное, позволить себе «Мальборо».
- «Дымок» и «Приму». Он говорил, что это настоящий табак, а какое-нибудь «Мальборо» – химия. Если ему попадалась сигарета с фильтром, он отрывал его демонстративно. Даже при бронхите хватался за сигарету. Пепельницы у нас стояли по всему дому.
Ким даже гордился своим сорокалетним стажем курильщика. Он не любил, когда его поучали, говорили о вреде курения особенно те, кто бросил курить.
- Наверное, приходилось мириться с разными запретами, ограничениями? Вы могли поехать отдохнуть за границу?
- Сначала за границу нас не пускали. Самолетом Ким никогда не летал. Самолет могли бы захватить и посадить в какой-то западной стране, где его сразу упрятали бы в тюрьму. Зато мы побывали на Кубе. На пассажирском теплоходе плыть не могли, нам специально подбирали сухогруз, который идет без остановок. Отправлялись из Ленинграда, возвращались в Одессу на сухогрузе, груженном грейпфрутами, апельсинами, бананами.
В поездках нас всегда сопровождали. Кстати, на Кубе нам дали очень приятного сопровождающего, но чаще было иначе. Ким в последний раз сказал: «Все, терпеть больше не могу! Лучше вообще не буду ездить!» В Болгарии с нами был человек, который не знал ни болгарского, ни английского.
- Но он здесь не бедствовал. Ему платили хорошую пенсию, окружали заботой.
- Ему было неловко. Однажды ему принесли за какую-то работу гонорар, Он упорно отказывался, говорил: «Отдайте в фонд вдов!» Куратор засмеялся: «У вас в семье есть своя вдова!» И Ким отдал эти деньги моей маме.
Он постоянно чувствовал угрызения совести, потому что сравнивал свое положение не с номенклатурой, а с бедными стариками и старухами, которых он встречал на улице. Считал, что он незаслуженно богат.
- Вы пользовались какими-то особыми благами?
- Порой мы не подозревали о существовании этих благ. В Болгарии я купила дубленку, и одна знакомая в Москве спросила: «Ты одеваешься в двухсотке?» Я даже не поняла, что она говорит о специальной секции ГУМа. Долгое время мы не знали, что нам полагались продуктовые заказы. Главное, то, что за нас решали какие-то проблемы, которые в то время не каждому были под силу: заказать гостиницу, достать билеты, устроить поездку. Всегда можно было о чем-то попросить, хотя мы этим не злоупотребляли.
- Руфина Ивановна, а каким ваш муж был в жизни?
- Очень хозяйственным. Когда другие люди везли из Чехословакии люстры, в нашем купе лежал целый набор эмалированных кастрюль и других принадлежностей для дома.
Ким был цельной натурой. Я не находила в нем недостатков. Он был сильным человеком и вместе с тем легко ранимым. Он не выносил одиночества и всегда трагически относился к моим выходам из дома. Я долго готовилась, чтобы сказать, что хочу пойти в театр или встретиться с подругами. «Ну, иди, если хочешь…» - говорил он с обреченным видом. А сам не любил ходить в гости. Больше всего ему нравилось дома. Откуда бы мы ни возвращались, он всегда повторял: «Дома лучше!»
- Ваши друзья знали, кто он?
- У меня много было друзей, но я только самым близким могла доверить эту тайну. Остался узкий круг. Кого-то я невольно обидела, с кем-то пришлось порвать отношения. Часто в гостях в самый разгар веселья мне приходилось спешить домой. И как-то я услышала вслед: «Вот выходят замуж за англичан, а потом исчезают по-английски».
- Можно сказать, что Ким Филби обрусел в Москве?

- Нет, нисколько. Не только в мелочах («русский чай» утром в семь часов, с лимоном и обязательно из стакана с подстаканником, английский – в пять часов, крепкий, как деготь, с молоком из старинной фарфоровой чашки). Я просто не могу его ни с кем сравнить. Он был особенный, не потому, что англичанин – они бывают очень разные.
Он был очень терпимым человеком и вместе с тем непримиримым. Однажды мы большой компанией путешествовали по Волге: мы с Кимом, его сын с женой и, естественно, куратор из КГБ, с дочкой. Собрались в нашей каюте, чтобы обсуждали маршрут, и я говорю что-то, обращаясь к куратору, а он сидит, листает журнал, не поднимая глаз. Ким вскакивает: «Кто груб с моей женой, тот грубит мне!» Надо было видеть его лицо. Он каждый раз вставал, когда в комнату входила женщина. Моей маме, которая жила с нами, даже становилось неловко.
- Скажите, Руфина Ивановна, а Ким не разочаровался в социализме?
- Ким верил в справедливое общество – в коммунизм и посвятил этому всю жизнь. А здесь его постигло разочарование. Он переживал до слез: «Почему старые люди так плохо живут? Ведь это они выиграли войну!»
- Может быть, он и пил по этой причине? Ведь и другие члены «кембриджской пятерки» искали забвения в спиртном.
- Ким говорил мне: «Я приехал, переполненный информацией, мне хотелось все отдать, но это было никому не нужно». Его алкоголизм был самоубийством. Он даже как-то сказал: «Это наиболее легкий способ свести счеты с жизнью».

Википедия: Ким Филби (англ. Kim Philby, полное имя Гарольд Адриан Рассел Филби, англ. Harold Adrian Russell Philby; 1 января 1912, Амбала, Индия - 11 мая 1988 года, Москва) - один из руководителей британской разведки, коммунист, агент советской разведки с 1933 года.
Родился в Индии, в семье британского чиновника при правительстве раджи. Его отец Сент-Джон Филби долгое время работал в английской колониальной администрации в Индии, затем занимался востоковедением, был известным английским арабистом: «Будучи оригинальным человеком, он принял мусульманское вероисповедание, взял саудовскую девушку из числа рабынь в качестве второй жены, подолгу жил среди бедуинских племен, был советником короля Ибн-Сауда». Ким Филби явился продолжателем одного из старинных родов Англии - в конце XIX века его дед по отцу, Монти Филби, владел кофейной плантацией на Цейлоне, а его супруга Квинти Дункан, бабушка Кима, происходила из известной в Англии семьи потомственных военных, одним из представителей которой был маршал Монтгомери. Прозвище Ким дали ему родители в честь героя одноименного романа Редьярда Киплинга. Воспитывался бабушкой в Англии. Окончил с отличием Вестминстерскую школу. В 1929 году поступил в Тринити-колледж Кембриджского университета, где состоял членом социалистического общества. В 1933 году, с целью антифашистской борьбы, по линии Комитета помощи беженцам от фашизма, действовавшего в Париже, приезжает в Вену, столицу Австрии, где участвует в работе венской организации МОПР. Предвидя скорый захват власти в Австрии фашистами, возвращается в Англию вместе с активисткой австрийской компартии Литци Фридман, на которой женится в апреле 1934 года. В начале июня 1934 года был завербован советским разведчиком-нелегалом Арнольдом Дейчем.
Затем работал в Таймс, был спецкором этой газеты во время гражданской войны в Испании, одновременно выполняя задания советской разведки. Последний раз выезжал в Испанию в мае 1937 года, в начале августа 1939 года вернулся в Лондон.
Благодаря случаю и помощи Гая Берджесса в 1940 поступает на службу в SIS, и уже через год занимает там пост заместителя начальника контрразведки. В 1944 становится руководителем 9-го отдела SIS, занимавшегося советской и коммунистической деятельностью в Великобритании. Только за время войны передал в Москву 914 документов. С 1947 по 1949 годы возглавляет резидентуру в Стамбуле, с 1949 по 1951 - миссию связи в Вашингтоне, где устанавливает контакты с руководителями ЦРУ и ФБР и координирует совместные действия США и Великобритании по борьбе с коммунистической угрозой.
В 1951 засвечены первые два участника «Кембриджской пятерки»: Дональд Маклин и Гай Берджесс. Их старый друг Филби предупреждает их об опасности, но и сам попадает под подозрение: в ноябре 1952 его допрашивает британская контрразведка МИ-5, но отпускает из-за недостатка улик. Филби пребывает в подвешенном состоянии до 1955 года, когда он уходит в отставку.
Однако уже в 1956 году его вновь принимают на секретную службу Ее Величества, на этот раз в МИ-6. Под прикрытием корреспондента газеты The Observer и журнала The Economist он отправляется в Бейрут.
23 января 1963 года Филби нелегально переправляют в СССР, где до конца жизни он жил в Москве на персональную пенсию. Изредка привлекался на консультации. Женился на сотруднице НИИ Руфине Пуховой.
Похоронен на Старом Кунцевском кладбище.
Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Дружбы народов и медалями, а также знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».