Шекспир жил во времена правления какого монарха. Обычаи и представления эпохи шекспира

Одним из величайших мировых драматургов по праву считают Уильяма Шекспира. Его произведения, которые стали знаменитыми еще при жизни автора, отличаются популярностью и в наши дни. Актуальность проблематики произведений сделала их бессмертными. Шедеврами драматического наследия Шекспира являются трагедии «Ромео и Джульетта», «Король Лир», «Отелло», «Гамлет, принц датский», ставшие классикой мировой литературы и сценических постановок.

Будущий драматург и лирик Уильям Шекспир родился в 1568 году в небольшом городке Стратфорде, расположенном в самом сердце Англии. Уильям был старшим сыном из восьми детей в семье мелкого торговца Джона Шекспира. Дело отца стало развиваться, а позже был членом городского совета. А в 1568 году даже избран на должность городского старшины. Временная материальная стабильность в семье позволила маленькому Уильяму посещать грамматическую школу, где он изучал родной язык, а также древнегреческий и латынь. Однако большинство знаний, которыми овладел будущий писатель, стало заслугой терпеливого и тщательного самообучения. Шекспир много читал, что во многом сформировало его мировоззрение.

В 1582 году и без того большая семья Джона Шекспира пополнилась, ведь его старший сын Уильям женился на дочери фермера Энн Хэттуэй. Молодая семья также стала увеличиваться, у пары родилась дочь Сьюзен. Материальное состояние Джона становится тяжелым, и возможности содержать такую большую семью практически не было. Ему пришлось заложить дом, землю и продать свое имущество. В 1585 году у Энн и Уильяма родилась двойня – Джудит и Гамлет, а дела семьи становились хуже с каждым днем. Необходимо было искать какой-либо выход.

Многие великие творцы оказываются перед жизненным выбором, отрекаясь от семьи, любимых, достатка во имя искусства. Шекспир перед подобным выбором оказывался неоднократно. Он мог бы стать торговцем или учительствовать, чтобы прокормить семью, но Уильям решил посвятить себя театру. Он оставил семью и с одной из странствующих трупп отправился в Лондон.

Тернистый путь к звездам

Конечно же, театральная карьера начиналась не так блистательно, как хотелось бы молодому Шекспиру. Его первая работа в Лондоне заключалась в том, чтобы следить за лошадьми и экипажами посетителей театра. Со временем его взяли суфлером, позже актером, наконец, он стал драматургом.

Через несколько лет Шекспир стал соучредителем театральной труппы «Слуги лорда-камергера», с которой связал всю свою оставшуюся жизнь. Во времена Шекспира театр имел несколько иное значение и форму, нежели сейчас. Шуточные представления, которые демонстрировали странствующие труппы, имели развлекательный характер, иногда отличаясь даже грубоватыми оттенками.

Первое помещение театра было открыто в Лондоне в 1576. Оно находилось на окраине города за Темзой. Театр находился в окружении трактиров, таверн, кабаков и мест простонародных развлечений. Здание было воздвигнуто Джеймсом Бербеджем, который руководил труппой «слуг лорда-камергера», где более 20 лет проработал и Шекспир. Зрителями первого театра были жители бедных кварталов – простые лондонские работяги.

После смерти Бербеджа в 1599 году его сыновья возвели новое здание за южной границей города, которое стало знаменитым театром «Глобус». Фасад здания украшал плакат, на котором был изображен великан, держащий на руках Земной шар, а над входом была размещена табличка с фразой «Весь мир лицедействует». На сцене театра «Глобус», где Шекспир был главным драматургом, были поставлены все его пьесы, написанные после 1694 года.

Знатные вельможи утраивали свои домашние театры, но представления в них были доступны лишь избранному числу зрителей. Существовал и придворный театр. Во время правления короля Якова І в его резиденции только за театральный сезон 1611–1612 годов было поставлено 38 спектаклей, 28 из которых были сыграны шекспировской труппой.

Театр, который подарил Шекспиру надежды и разочарования, предательства и верную дружбу, измену и любовь, был для него смыслом всей жизни. Свое понимание назначение театра Шекспир метафорически выразил фразой: «Держать зеркало перед природой», которую вложил в уста одного из своих бессмертных персонажей – Гамлета.

Талант Шекспира отразился в двух литературных родах: лирике и драме. Его перу принадлежат 154 сонета. По мнению исследователей творчества Шекспира, его сонеты – одни из ярчайших творений мировой лирики, которые могли бы прославить автора как выдающегося поэта. Но тяготение к театру подарило миру в лице Шекспира, прежде всего, величайшего драматурга. Авторству Шекспира принадлежит 37 драматических произведений, среди которых знаменитые комедии и величайшие трагедии, прославившие автора на весь мир.

Творчество Шекспира исследователи условно делят на три периода. К первому периоду, названному оптимистическим, или гуманистическим, относят произведения, созданные в 1590–1600 годах. Это ранние сонеты, драмы-хроники, комедии, в которых преобладает жизнелюбие, вера в человека и моральные ценности. Украшает период раннего творчества трагедия «Ромео и Джульетта», которая принадлежит перу уже зрелого драматурга.

Горестное прозрение гуманистов в своих идеалах отразилось во втором – трагическом периоде творчества Шекспира. Среди произведений, созданных в 1601-1608 годах, преобладают трагедии. На первый план пьес выходят самые низкие пороки человеческой души, такие как вражда, месть, злоба, предательство, зависть. Даже картины природы в пьесах претерпевают изменений: мрак, хаос, разрушения – вот картина мира, предстающая в драматических произведениях трагического периода. Шедеврами, созданными драматургом в момент крушения надежд и утраты гармонии, являются трагедии «Гамлет, принц датский», «Макбет», «Отелло», «Король Лир».

Последний период творчества, называемый романтическим, объединяет произведения, созданные Шекспиром в 1609-1613 годы. Среди них последняя историческая хроника «Генрих VIII», а также четыре пьесы, в которых отразилась правдивая действительность английского Возрождения. Исследователи последних пьес Шекспира спорят над характеристикой жанра, называя их романтическими драмами или трагикомедиями. Большинство литературоведов придерживаются второй версии.

Среди последних пьес Шекспира, особенно выдающейся является трагикомедия «Буря», в которой наиболее явственно ощущается вера в возможность гармонии и мира в сфере человеческих отношений. В постановках пьес этого периода при минимуме декораций на сцене создавалась целая Вселенная, где зритель мог увидеть и прошлое и настоящее. Последние произведения по праву можно назвать драмами идей, которые оставил для размышления своим потомкам великий английский творец.

Значение фигуры Шекспира в истории мировой драматургии

Пожалуй, определяющим признаком всего творчества Шекспира является решение противоречий, споров, проблемных вопросов, которые побуждают читателей и зрителей к размышлениям и самостоятельным выводам.

Одним из лучших произведений Шекспира является , где встречаются и интрига и противоборство чувств, которое и приводит к печальным последствиям в жизни героев.

В произведении читатель имеет возможность лицезреть безжалостную борьбу за трон, которая порождает страдание, несправедливость и горе для всех участников событий.

Воспринимая свое неоднозначную, сложную и переменчивую эпоху как Вселенскую трагедию, Уильям Шекспир ушел из жизни 23 апреля 1616 года. Но не ушел из жизни театра, литературы, мировой культуры, ведь созданные им более четырех веков назад произведения удивляют своей популярностью и актуальностью. А его бессмертные герои до сих пор провозглашают шекспировские истины со сцен театров всего мира.

Проснись и пой, - в своей обычной манере произнёс Мерлин и с шумом одёрнул шторы. Артуру показалось, что до его ушей донёсся грохот рушащегося здания, но это всего лишь Мерлин уронил поднос с завтраком. - Болван, - спросонья сказал Артур и залез с головой под одеяло, прячась от солнечных лучей. Послышались тихие шаги, и с неведомо откуда взявшейся силой одеяло сдёрнули вместе с Артуром с кровати. - Просыпайтесь, сир, - брюнет строгим голосом выделил обращение и нахмурился. - У вас много дел. И король просил зайти в тронный зал… - И чего ты молчал? - раздражённо спросил блондин, резко поднявшись. - Бестолковый слуга. - Неправда, толку во мне больше, чем в ком-либо другом, - начал спорить тот. - Так не прячь его, - Артур торопился, но не мог не ответить что-нибудь на заявление юноши. - А теперь помоги мне одеться.

Принц вбежал в тронный зал и увидел, что его отец принимает кого-то. Он уверенным шагом подошёл, и Утер кивнул ему. - Это Уильям Шекспир, знаменитый драматург. Он доставит нам честь и поставит одну из своих пьес для нас, но ему нужны актёры. И ты ему поможешь их отыскать, - приказным тоном произнёс правитель. Не успел Артур подумать, что ему и так есть, чем заняться, как драматург поклонился. - Благодарю вас за помощь, ваше высочество, - произнёс мужчина средних лет с темными немного длинными волосами и серьгой в ухе. - Да, конечно, - спохватился Пендрагон-младший. - Приятно познакомиться. - Ступайте, - сказал король и снова сел на свой трон. - Я хочу поставить пьесу под названием «Ромео и Джульетта». Она о двух влюблённых… - начал Шекспир, как его прервали. - Сколько нужно актёров? - Артур не собирался слушать краткое содержание пьесы, как и весь день проводить с гостем, вместо этого он собирался поручить эту работу Мерлину. - В общей сложности, если я правильно помню, необходимо двадцать три актёра, три музыканта, хор и массовка. - Ну, вашу Джульетту вполне может сыграть леди Моргана, конечно, если захочет, - задумчиво протянул Артур, думая над тем, где ему взять хор. Драматург тактично кашлянул и улыбнулся. - Простите, но в пьесах обычно играют только мужчины, - он улыбнулся. - Тогда это сделает Мерлин, - усмехнулся принц. - Пойду, обрадую его и поручу отыскать других актёров. А вот и ваши покои, - юноша указал на дверь. - Надеюсь, вам тут будет комфортно, - он поспешил в свои покои.

Он вошёл и увидел, что Мерлин выметает пыль из-под кровати. Отвернувшись, он постарался проигнорировать увиденную позу и кашлянул также, как до этого кашлянул Шекспир. Мерлин резко дёрнулся и заорал, ударившись головой о кровать. - Ай, ну зачем так пугать, Артур?! - возмущённо заявил парень, почёсывая ушиб. - Да ты даже кроликов в лесу боишься, - усмехнулся наследный принц. - Но сейчас не об этом. Я хочу поздравить тебя, Мерлин. - Но день рождения у меня только через полгода… - недоумённо начал тот. - Настал твой звёздный час! - Что? - не понимал слуга. - Ты сыграешь роль в спектакле знаменитейшего драматурга! - Но я… - Ни слова больше. Я знаю, как ты благодарен мне за это, но молчи, прошу. Ты будешь играть Джульетту, - он взял парня за плечи и повёл к выходу из покоев. - Но это не всё! Далеко не всё! Ты удостоился ещё большей чести, Мерлин! - Пендрагон широко улыбался, а вот лицо Мерлина всё больше вытягивалось от быстроты событий, он опомнился, когда его вытолкнули из покоев. - Ты будешь помогать Уильяму Шекспиру с подбором актёров! Чудесно, да? Спеши! - Артур закрыл дверь прямо перед парнем. - Вот же… осёл! - прошептал маг. Хмыкнув, он направился к Шекспиру, чтобы узнать обо всём поподробнее.

Несколько дней юный маг искал актёров и массовку, так ещё Артур вечно возмущался, что тот не выполняет свои обязанности слуги принца. Когда юноша заявил, что Артур сам же приказал искать актёров, тот возмутился, что Мерлин просто нашёл ещё один повод отлынивать от работы. Количество оскорблений возросло в голове у брюнета, да и на языке, за что он успел побывать в колодках три раза за два дня. В третий раз принц даже сам «изволил» запустить в него гнилым помидором. - Это научит тебя уважать тех, кто выше тебя по социальной лестнице, - заявил тот. - Предпочитаю уважать тех, кто умней и добрей меня, - хмуро заявил Мерлин, не понимая, где взять актёра на роль Ромео, ведь тот должен быть красив и молод. - Ну, так тем более должен был прикусить язык, - сказал принц, выпивая бокал вина. - Да, сир, - брюнет подошёл и забрал поднос. Посмотрев на принца, он подумал, что тот очень красив. Прямая спина, широкие плечи, крепкие руки, пшеничные волосы, орлиный нос и синие глаза. Он был одним из красивейших людей Альбиона, в этом слуга не сомневался. Резко к нему в голову пришла идея, и он выпалил: - Вы бы могли сыграть Ромео просто бесподобно, - он посмотрел в глаза принцу, который уже немного захмелел, и не даром, ведь выпил четыре кубка вина. - Да? - спросил тот. - Ты так думаешь? - Конечно, - тихо произнёс парень. - Я ведь отбираю актёров на сцену. - Ну, официально это делаю я, - сказал Артур, и Мерлин закатил глаза. - И… и кто играет этого самого Ромео? - Я не нашёл пока что никого, - опустил голову парень. - Ромео должен сыграть кто-нибудь особенный. Я хотел попросить Ланселота, но он выбрал другую роль. - Пф-ф, Ланселот, - фыркнул Пендрагон. - Он же обычный. - Ну, я так не думаю, - заметил Мерлин. - Я сыграю Ромео. И точка, - строго заявил принц. - Никто не сможет лучше… - Вы правы… - произнёс Мерлин, слыша похрапывания Пендрагона, который уснул прямо за столом. - Такого осла, как Ромео, нужно ещё поискать. Убил себя, хотя Джульетта была жива…

На следующее утро Артур протрезвел, но не смог отказаться, так как Мерлин уже сказал Шекспиру, что тот согласен играть. Пришлось заучивать роли и репетировать. Но больше всего он почему-то боялся поцелуя. Он раньше уже целовался, но с парнем никогда. Тем более со своим собственным слугой. Это же ведь был Мерлин! - А ты уже целовался раньше? - неожиданно спросил Артур. - Ну-у… - попытался уйти от ответа маг, - было пару раз. - Ты никогда не умел врать, Мерлин, - скептически воспринял заявление парня Артур. - То есть твой первый поцелуй будет с парнем, так ещё и на сцене! - Ну, это всё из-за вас, ваше высочество, - возмутился слуга. - Но я же не знал! - сказал принц. - Ну… я постараюсь быть… нежнее, - засмеялся наследник престола. - Осёл, - возмутился брюнет. - Болван, - не остался в долгу блондин.

В день представления все собрались в большом зале, где специально выстроили сцену. Декорации были яркими и красивыми, они помогали зрителям окунуться в мир, о котором пойдёт речь пьесы. Появился хор, и мягкие голоса запели: - Две равно уважаемых семьи В Вероне, где встречают нас событья, Ведут междоусобные бои И не хотят унять кровопролитья. Друг друга любят дети главарей, Но им судьба подстраивает козни, И гибель их у гробовых дверей Кладет конец, непримиримой розни. Их жизнь, и страсть, и смерти торжество, И поздний мир родни на их могиле На два часа составят существо Разыгрываемой пред вами были. Помилостивей к слабостям пера: Грехи поэта выправит игра. Зал молчал и внимательно наблюдал, с интересом впитывая каждое слово. На сцену вышли двое парней с мечами и щитами и завели разговор. Вскоре стало понятно, что это слуги Капулетти. Они были настроены воинственно и вскоре встретили двух слуг Монтекки. Завязалась драка, и на сцене появился Персиваль, что играл Бенволио, родственника и друга Ромео. Пытаясь разнять дерущихся, он произнёс: - Оружье прочь и мигом по местам! Не знаете, что делаете, дурни, - он выбил мечи из рук дерущихся. - Как, ты сцепился с этим мужичьём? Вот смерть твоя, - оборотись, Бенвольо! - крикнул Гвейн, что играл Тибальта, племянника леди Капулетти. Сторонники обоих домов начали драться друг с другом, и недовольные горожане вмешались в бой, а вскоре появились Капулетти и Монтекки с жёнами. Всех их играли рыцари. И лишь князю, которого играл Элиан, удаётся разнять их и под страхом смерти заставить разойтись. Монтекки, что играл Мордред, потребовал, чтобы Бенволио объяснил, как началась драка, и после разъяснений пошёл разговор о Ромео. И тот не заставил себя ждать, вскоре появившись на сцене. Артур был одет роскошно, но со вкусом. Он шёл спокойно и величаво. Король снисходительно улыбнулся, увидев его. Зашёл разговор с Бенволио. - Ромео, с добрым утром! - Разве утро? - недоумённо спросил Артур и чуть не засмеялся, вспомнив, как во время репетиции Мерлин сказал, что тупоголовость у них с Ромео одна на двоих. - Десятый час, - пояснил Персиваль. По сюжету пьесы Ромео томится по любви, но та, кого он любит, дала обет безбрачия. В разговоре с приятелем Бенволио он делится своими переживаниями. Бенволио добродушно советует обратить взор на прочих девушек и посмеивается над возражениями друга. Потом действие пьесы переносится к Капулетти, и граф Парис, родственник князя, просит руки их дочери. Отец Джульетты даёт согласие и приглашает жениха на ежегодный бал. На сцену вышел Мерлин, смотрел он недовольно и немного угрюмо, но как только встретился взглядом с Артуром, что стоял за сценой, тут же постарался успокоиться. Он был в платье и в парике и не хотел позориться ещё больше, поэтому постарался отыграть свою роль хорошо. Леди Капулетти по сюжету пришла поговорить о будущей свадьбе. И кормилица стала вспоминать детство Джульетты, говоря с леди Капулетти: - А четырнадцать ей минет на Петров день, это вы не сомневайтесь, я хорошо помню. Этому трясенью земли, вы теперь сосчитайте, полных одиннадцать годов. А в самое трясенье, как сейчас помню, я ее отлучила. Натерла я себе соски полынью и села у голубятни на солнечный припек. Вы с их милостью были в Мантуе, ну скажите, какова память! Хватила она, родимая, с соска полыни и закатилась - не приведи Бог. В это самое время голубятня передо мною кувырк, и я, само собой, оттуда давай бог ноги. А этому делу теперь полных одиннадцать годов. Она уже тогда на ножки становилась, да что я, на ножки, бегала уже и ходила, ей-богу, правда, истинный Господь! Теперь я вам скажу, расшибла она себе в то время лобик. И вот мой муж… царствие ему небесное, ужасный был шутник!.. взял он ребенка на руки и говорит: «Лицом, - говорит, - Джулинька, падать не годится. Вырастешь, будешь, - говорит, - норовить упасть на спину? Будешь?» - говорит. И что же вы думаете? Утерла моя крошка слезы и отвечает ему: «Да». Вы подумайте, что за смехота! Тысячу лет проживу и никогда не забуду. «Будешь, - говорит, - на спину, Джулинька?» И она, как ни в чем не бывало, отвечает ему: «Да». - Довольно болтать. Замолчи, пожалуйста, - ответила мать Джульетты. - Слушаю, сударыня. Но, скажите, разве не умора? Угомонилась в минуту и, не задумываясь, отвечает ему «да», а ведь шишка-то была здоровенная, с голубиное яйцо, и плакала она горючими слезами. «Лицом, - говорит, - падать не годится. Вырастешь, будешь, - говорит, - на спину? Будешь?» - говорит. И эта крошка отвечает ему «да» и разом угомонилась. Мерлин покраснел против воли и постарался проигнорировать смешок Артура и его пристальный взгляд, от которого брюнет краснел ещё больше. И когда леди Капулетти спросила о замужестве, Мерлин не сразу понял, что ему пора говорить: - Эм-м… Об этой чести я не помышляла. - Об этой чести? Вы подумайте! Жаль, я твоя кормилица, а то можно было бы сказать, что ты ум с молоком всосала. - Так вот подумай. Меньших лет, чем ты, Становятся в Вероне матерями, А я тебя и раньше родила. Итак, покуда второпях и вкратце: К нам за тебя посватался Парис. - Ну, это, барышня моя, мужчина на славу! Такой мужчина, что объедешь целый свет - лучшего не сыщешь. Не человек, а картинка, - кормилица вставила свои пять копеек. Мерлин постарался вспомнить, кто играет Париса, но так и не смог. Он отыграл сцену, согласился посмотреть на Париса и определиться. А затем побыстрее сошёл со сцены, пытаясь успокоиться. Всё оказалось намного сложнее, чем на репетициях. Репетировали они вместе с Артуром… И с принцем было так спокойно и хорошо, а сейчас же перед ним сидели знатные лорды и сам король, которые заставляли его волноваться. Дальше начался бал-карнавал, на который тайно проникли под масками Бенволио, Меркуцио и Ромео. Все они горячи, остры на язык и ищут приключений. Все были в масках и костюмах. В центр сцены прошёл парень и запел песню, красивую и лиричную. Все гости стали вокруг и заслушались. Заслушались и зрители. Прекрасный тембр юноши доставал до самых потаённых чувств и эмоций. В толпе были и Артур с Мерлином. Их взгляды встретились на миг. и они стали сближаться. Оба их героя ещё не знали личностей друг друга, и они говорили спокойно. Тибальт, брат Джульетты узнаёт того по голосу, и лишь приказ Капулетти спасает бал от боя. Мерлину было сложно играть, но постепенно он привыкал, стал смелее. Сцены шли одна за другой, и те, в которых они играли вместе с Артуром, стали самыми лёгкими для него. Принц играл уверенно и правдоподобно, держал Мерлина за руку столь страстно и нежно, что тот бы поверил, не будь это лишь пьесой. Но события не могли продолжаться вечно, и вот уже настала та самая сцена в склепе Капулетти, куда проник Ромео. Там был Парис, что посчитал, будто Ромео пришёл осквернить могилу Капулетти. Они вступили в бой, в результате которого погиб Парис. Следуя его последней просьбе, Ромео внёс его тело в склеп и встал перед Джульеттой. Артур оглядел Мерлина, который очень убедительно играл. На минуту ему захотелось провести рукой по нему, чтобы убедиться, что тот жив, но в последний момент брюнет еле слышно вздохнул. Принц наклонился над телом слуги и, взяв того нежно за руку, полным горечи голосом произнёс: - Любовь моя! Жена моя! Конец, Хоть высосал, как мед, твое дыханье, Не справился с твоею красотой. Тебя не победили: знамя жизни Горит в губах твоих и на щеках, И смерти бледный стяг еще не поднят. И ты тут в красном саване, Тибальт? Какую радость я тебе доставлю! Смотри: сразившею тебя рукой Сейчас сражу я твоего убийцу. Прости меня! Джульетта, для чего Ты так прекрасна? Я могу подумать, Что ангел смерти взял тебя живьем И взаперти любовницею держит. Под страхом этой мысли остаюсь И никогда из этой тьмы не выйду. Здесь поселюсь я, в обществе червей, Твоих служанок новых. Здесь оставлю Свою неумирающую суть И бремя рока с плеч усталых сброшу. Любуйтесь ей в последний раз, глаза! В последний раз ее обвейте, руки! И губы, вы, преддверия души, Запечатлейте долгим поцелуем Бессрочный договор с небытием. Сюда, сюда, угрюмый перевозчик! Пора разбить потрепанный паром С разбега о береговые скалы. Пью за тебя, любовь! - он выпил «яд», что до этого Ромео приобрёл у торговца. - Ты не солгал, Аптекарь! С поцелуем умираю. Он наклонился к Мерлину и, взглянув на его бледную кожу, прижался к таким мягким алым губам. В голове будто что-то щёлкнуло, и изначально невинный поцелуй стал превращаться в требовательный, страстный. Прикрыв глаза, блондин зарылся пальцами в волосы, но с сожалением отметил, что это лишь парик. Он сам не ожидал от себя, но отстраниться было очень сложно. Поцелуй уже длился намного дольше, чем должен был. Мерлин не двигался, но щёки его заалели, и Артур наконец-таки отстранился, напоследок проведя языком по губам парня. Он прижался лбом к лбу юноши и неожиданно повалился рядом. Все ахнули, хоть и понимали, что это лишь игра. Артур лежал в не очень удобной позе, но пренебрёг этим ради правдоподобия. Он прикрыл глаза, но мысли неслабым потоком роились у него в голове. Он совершенно растерялся. С ним никогда не случалось ничего подобного. Он учился с детства контролировать себя целиком и полностью, а тут еле оторвался от губ, так ещё и губы принадлежали его собственному слуге! Это было немыслимо для него, но сейчас не время и не место разбираться. Мерлин зашевелился и обратился к монаху: - О монах, Где мой супруг? Я сознаю отлично, Где быть должна. Я там и нахожусь. Где ж мой Ромео? Послышался шум за сценой. - Слышишь, кто-то ходит. Уйдем скорей из этого гнезда Заразы, смерти и оцепененья. Другая сила, больше, чем моя, Предупредила нас. Идем отсюда. У ног твоих лежит твой мертвый муж, И с ним Парис. Поторопись. Ты вступишь Монахиней в обитель. Поспешим. Не спрашивай меня. Подходит стража. Джульетта, торопись! Мы на виду. - Ступай один, отец. Я не пойду, - произнёс Мерлин, и монах покинул сцену. - Что он в руке сжимает? Это склянка. Он, значит, отравился? Ах, злодей, Все выпил сам, а мне и не оставил! Но, верно, яд есть на его губах. Тогда его я в губы поцелую И в этом подкрепленье смерть найду. Мерлин приподнимает «бездыханное» тело Ромео, и Артур успевает немного приоткрыть глаза, чтобы заметить волнение брюнета. Руки того немного трясутся, но он прижимается губами к губам Артура, и у того вновь словно выбили воздух из лёгких. Принц, пользуясь тем, что был повёрнут спиной к зрителям, углубил поцелуй и просунул язык в рот к Мерлину. Тот выпучил глаза, но сделал вид, что всё идёт, как надо. Зрители затаили дыхание, и парни наконец-таки отстранились, хотя всем казалось, что хватило бы и коротенького соприкосновения губ. Но принц ведь делает всё, как следует, старательно и на высшем уровне. - Какие теплые… - прошептал о его губах Мерлин, будто был не в себе. Ему не дали времени одуматься, и из-за кулис послышались голоса: - Где это место? Веди, любезный. - Чьи-то голоса! Пора кончать. Но вот кинжал, по счастью, - Мерлин выхватывает кинжал у Артура. - Сиди в чехле! - брюнет «вонзает» его в себя и «замертво» падает на Артура, перед этим успевая произнести: - Будь здесь, а я умру. И на протяжении всего времени, пока остальные действующие лица разбирались в причине смерти молодых людей, Мерлин лежал на Артуре. Тот казался таким тёплым. Дыхание его сбилось, и он немного покраснел. Раскрыв немного глаза, он увидел лицо Мерлина у себя на груди. - Ты хорошо сыграл, - сказал принц совсем тихо. - Ты тоже, - в такой же манере ответил маг. - …не было судьбы грустней на свете, Чем выпала Ромео и Джульетте, - услышали оба, и занавес закрылся. Послышались хлопки восхищённых зрителей, а принц и его слуга постепенно поднялись, разминая мышцы. Оба смотрели друг на друга с какой-то неловкостью, взгляды их блуждали друг по другу, и они словно впервые увидели друг друга.

Уже вечером, когда отгремел пир в честь великого Шекспира, поставившего такую замечательную пьесу, Мерлин, помогая Артуру готовиться ко сну, спросил, как Артуру удалось так хорошо сыграть страстный поцелуй с парнем. Тот растерялся и, подойдя, заглянул прямо в синие глаза брюнета. На минуту весь окружающий мир пропал, и губы Артура мягко шевельнулись: - Возможно, не всё было игрой… - он наклонился и, прижав Мерлина к себе, поцеловал его вновь, и тот ответил. - Всё-таки Шекспир - великий человек! - прошептал маг, когда всё же отстранился. - Не о том думаешь, - с хищной улыбкой сказал Пендрагон, заваливая парня на кровать.

Вместе с развитием в Англии драматической поэзии улучшалась и сценическая постановка пьес. Великое значение драм Шекспира вызывает интерес к устройству театра в его время. Знание сценической обстановки необходимо для понимания драм Шекспира, как драмы Софокла и Еврипида становятся понятны только при знании устройства греческого театра. Английская драма подобно греческой произошла из религиозных спектаклей. Католическая церковь допускала в мистериях и моралях комический элемент; реформация не терпела его. Англия приняла кальвинизм в смягченной форме, данной ему правительством. Король и аристократия, по понятиям которых были установлены учреждения англиканской церкви , не имели ничего против театра, даже покровительствовали ему; благодаря их готовности расходовать деньги на спектакли прежние труппы любителей заменились трупами профессиональных артистов. Певчие королевской капеллы давали спектакли при дворе Елизаветы . Под покровительством вельмож сформировались другие труппы актеров, дававших спектакли в больших городах и в сельских дворцах аристократов; некоторые труппы получали право называться королевскими; они давали спектакли в гостиницах, утверждая, что это разрешается им по привилегии их титула. Около актеров собирались в гостиницах люди беспорядочной жизни; они составляли значительную часть публики, особенно в лондонских театрах. Лондон уже и тогда превосходил все города Европы многолюдством и богатством; в нем были тысячи холостых людей, не имевших недостатка ни в досуге, ни в деньгах на развлечения. Ремесленники, работники верфей и фабрик наполняли двор, на котором стояла сцена английского театра той эпохи. Публика еще более бедного класса занимала галерею; это были матросы, слуги, уличные женщины.

Театр был местом собрания всех классов английского общества. Для простого народа было в Лондоне много плохих театров. Но кроме них было несколько других для высших классов, там, в первом ряду партера, впереди актеров, свободных от игры в тот вечер, поэтов и критиков сидели знатные покровители драматического искусства, большею частью молодые неженатые вельможи, приезжавшие смотреть на сцене то, что занимало их в жизни: военные подвиги, любовные приключения, придворные интриги. Эти молодые вельможи не интересовались пьесами из истории реформации, которые любило среднее сословие. Они дружили с актерами, не забывая в их кругу своего превосходства над ними по общественному положению. Были такие покровители и у Шекспира. Они держали себя дерзко не только с актерами, которых удостаивали своего приятельства, но и с театральной публикой. Для многих из них ставились кресла на самой сцене и между кулисами; некоторые не сидели там на креслах, а лежали на разостланных для них коврах. Публика курила, пила пиво, ела яблоки, грызла орехи, а в антрактах играла в карты, развлекалась и волокитством. На нижней из двух галерей театра Глобус сидели те женщины лёгкого поведения, которые были на содержании у богатых и знатных людей; эти дамы держали себя очень бесцеремонно. Позади них садились и некоторые жены фабрикантов, купцов, но закрыв лица масками. Вообще посещать театр считалось неприличным для честных женщин. Актрис не было, женские роли играли юноши-подростки. Необходимо знать это, чтобы понимать, почему у Шекспира даже героини драм часто употребляют неприличные выражения; да и многие черты содержания его драм объясняются отсутствием скромных женщин. Для знатной публики он выводит на сцену государей, государынь, знатных господ и дам, говорящих изящным языком; а для массы публики вставлены в его драмы грубые комические сцены. Люди среднего сословия – бургомистры, учители, ученые, священники, врачи – выводятся у Шекспира обыкновенно только в комических сценах, служат предметами шуток для знатных действующих лиц.

Уильям Шекспир

Среднее сословие тогда чуждалось театра, было даже неприязненно ему, эти солидные, зажиточные горожане, преданные реформации, расположенные к суровому пуританскому взгляду на жизнь, отцы героев Долгого Парламента и республиканцев , не посещали театра и оставлены без внимания Шекспиром. А между тем этот класс общества был самый важный в политической жизни Англии и самый почтенный; его энергия подготовляла великую будущность английской нации. Он состоял из торговцев и промышленников, священников, людей занимавших второстепенные административные и судебные должности, из землевладельцев, не принадлежавших к аристократии, из богатых фермеров; он уже начинал приобретать преобладание в общественных делах. В 1580-х годах люди пуританского направления уже составляли большинство в палате общин; управление городскими делами уже принадлежало им. В числе действующих лиц тогдашних драм почти вовсе нет этих людей и вообще мало людей безупречной нравственности.

Они были неприязненны театру, требовали стеснения его свободы, даже совершенного запрета спектаклей. В правление первых Стюартов , любивших театр едва ли даже не больше, чем Тюдоры , он был постоянным предметом спора между королями и средним сословием; ссоры из-за него создавали как будто подготовку к политической борьбе. Во времена Елизаветы неприязнь массы солидных людей среднего сословия к театру была так велика, что, несмотря на покровительство королевы, Лестера, Саутгемптона, Пемброка, Ротленда, сословие английских актеров находилось в пренебрежении: честное общество отделяло его от себя непреодолимой преградой. Это подтверждается многими местами сонетов Шекспира . Законы того времени ставят актеров на одну линию с фокусниками, канатными плясунами, бродягами. Те права, какие хотело давать им правительство, оно покупало для них тяжелой борьбой с господствующими, предубеждением. Елизавета в начале своего царствования запретила публичные спектакли; позднее, когда она полюбила аллегорические представления, а, по мнению некоторых, и драмы Шекспира, она все-таки вынуждена была подвергать театр стеснительным мерам в угождение ропоту против него. Епископы были уступчивы к пристрастию королевы, но сельские священники постоянно проповедовали против нечестивой любви к театру. Еще упорнее их восставали против театра лорд-мэр и ольдермэны лондонского Сити, действовавшие не по личному желанно, а по требованию граждан, подававших им просьбы и адресы. Они закрыли театры, возникавшие в Сити; труппы актеров вынуждены были перенести свои спектакли в предместья. Им запрещено было и там играть по воскресеньям, велено начинать спектакли в три часа пополудни. Таким образом, театр могли посещать только люди, не имевшие занятий, а трудящаяся часть населения была лишена возможности предаваться суетному развлечению, и воскресный день был избавлен от осквернения греховным удовольствием. Эти стеснительные меры были проявлением пуританского воззрения на жизнь, постоянно распространявшегося в среднем сословии и при Карле I достигшего такой силы, что спектакли были совершенно воспрещены.

Городской совет лондонского Сити восставал не только против того, что было дурно в тогдашних драмах и комедиях, но против самого театра, называл спектакли служением дьяволу. Когда в Лондоне стали строиться постоянные театры, городской совет подверг тех актеров, которые не находились на службе пэров, наказаниям, назначенным для бродяг. В 1572 г. он отказал графу Суссексу в разрешении построить театр, а в 1573 г. заставил труппу графа Лестера удалиться из Сити. Она стала давать спектакли за пределами Сити, устроила театр в бывшем монастыре доминиканцев или, как они назывались в Англии, Черных Монахов, Black Friars (он после уничтожения монашества во время Реформации служил складом машин). В этом театре играл Ричард Бёрбедж; в нем играл сначала и Шекспир. Дела Блэкфрайерского театра шли блистательно наперекор вражде пуритан. В 1589 г. труппа, игравшая в нем, получила разрешение называться королевской; в 1594 г. она построила другой театр Глобус (на юге от Лондонского моста). Кроме этой труппы, находившейся под покровительством Лестера, была труппа лорда-адмирала; спектаклями её управляли Филипп Генсло (Henslowe) и Эдуард Эллен (Alleyn). Их спектакли в театрах, открытых для публики, считались репетициями для спектаклей во дворце королевы, и под этим предлогом были изъяты от запрещения. Из-за беспорядков, произведенных в 1579 г. труппой лорда-адмирала, тайный совет велел сломать театры; но это распоряжение было сделано только для формы и осталось без исполнения; тайный совет защищал театры от вражды городского совета.

Об устройстве лондонских театров того времени мы уже говорили. Наше описание относилось в частности к театру Глобус, одному из лучших. До начала 1570-х годов постоянных театров не было в Лондоне; для спектаклей наскоро устраивалась сцена под открытым небом или в зале гостиницы; по окончании ряда представлений эту постройку, сколоченную из досок, ломали. Дворы больших гостиниц лондонского Сити были первыми театрами. Фасы гостиницы, обращенные во двор, имели галереи, служившие помещением для публики, как теперь ярусы лож. Когда начали строить постоянные театры, этим зданиям давалось название «занавес»; называли их и театрами. У каждого театра было, разумеется, и свое особое имя: «Лебедь», «Роза», «Фортуна»… При Елизавете число театров дошло до одиннадцати, при Якове I до семнадцати. Денежные дела их шли хорошо; довольно многие антрепренеры и актеры наживали себе хорошее состояние, даже богатство, как например, Эдуард Эллен (ум. 1626 г.), Ричард Бёрбедж (ум. в том же году) и сам Шекспир. Это было возможно тогда только в таком городе, как Лондон, который превосходил многолюдством и богатством все другие столицы Европы, имел тысячи богатых людей, любивших развлечения. Круг влияния спектаклей в Англии ограничивался Лондоном и собственно только некоторыми классами населения в самом Лондоне.

Шекспировский театр «Глобус». В 1642 был закрыт пуританскими революционерами. В 1997 воссоздан в первозданном виде

Время начала спектакля обозначалось, как теперь в ярмарочных театрах тем, что вывешивалось знамя и музыканты трубили. Когда публика сходилась, музыканты, сидевшие на верхнем балконе, снова играли, объявляя этим, что начинается представление; после третьего ритурнеля выступал актер в черном бархатном платье и произносил пролог; в антрактах и по окончании пьесы шуты играли маленькие фарсы и пели. Но собственно конец спектакля составляла молитва актеров за королеву, служившая доказательством их благочестия и верноподданнического чувства. Костюмы были довольно роскошны; актеры тщеславились их богатством; но сценическая обстановка была очень скудна. Доска с надписью обозначала, в каком месте происходит действие. Воображению публики предоставлялось рисовать себе этот пейзаж или эту площадь, этот зал; когда действие переносилось в другое место, выставлялась доска с другою надписью. Таким образом, без всякой перемены вида сцены театральное действие переносилось из одной страны в другую. Этим и объясняется частое перемещение действий в драмах Шекспира: оно не требовало никаких хлопот. Выступ в середине задней стены сцены означал, смотря по надобности, или окно, или башню, балкон, крепостной вал, корабль. Светло-голубые ковры, подвешенные к потолку сцены означали, что действие происходит днем, а для обозначения ночи спускались темные ковры. Только на придворной сцене обстановка была менее скудна; при Якове I на ней уже были подвижные декорации.

Такова была сценическая постановка пьес предшественников и современников Шекспира. Бен Джонсон, порицавший неправильность формы английских драм, хотел ввести в английскую драматическую поэзию классическое единство времени и места действия. Придворная труппа, состоявшая из певчих королевской капеллы, разыгрывала его драмы, написанные по классической теории. Но жизненность имел только репертуар, соответствовавший национальному вкусу; в Блэкфрейерском театре, Глобусе, Фортуне и других частных театрах продолжали появляться новые пьесы национальной формы; их было очень много. Правда, – почти все они были произведения фабричной работы. Автор или часто два сотрудника вместе, даже три, четыре торопливо писали драму, главную привлекательность которой составляло изображение какого-нибудь современного события, интересовавшего публику. Прежние драмы при новой постановке переделывались без внимания к правам автора; впрочем, авторы обыкновенно и не имели никакого права спорить, потому что продавали свои манускрипты в собственность антрепренерам или труппам; так делал и Шекспир. Пьесы вообще писались по заказу, исключительно для той труппы, которая ставила их на сцену. Печатных драм, которые можно было давать на всех театрах, было очень мало. Репертуар состоял почти весь в каждом театре из рукописей, принадлежащих собственно ему; он не печатал их, чтобы не могли воспользоваться ими другие театры. Таким образом, при каждом большом английской театре той эпохи находилось маленькое общество писателей, работавших только для него; главная их задача состояла в том, чтобы у труппы не было недостатка в новых пьесах. Один из сатирических писателей того времени Томас Нэш говорит: «Сочинители таких пьес исполняют свое дело легко: крадут отовсюду, где находят украсть, переводят, переделывают, отдают на сцену небо, землю, словом сказать – все, что попадается им под руки – вчерашние происшествия, старые хроники, сказки, романы». Конкуренция между театрами и драматургами не стеснялась ничем: один хотел перещеголять другого. Молодые вельможи, составлявшие самую внимательную и образованную часть публики, хвалили хорошее, постоянно требовали нового, которое было бы еще лучше. Понятно, что эта конкуренция при всех своих вредных сторонах имела и хорошую; драматическая поэзия, благодаря ей, быстро достигла такого развития, что получил полный простор для своей деятельности гений Шекспира. Понятно, что не могла держаться она на той высоте, на какую он поднял ее, потому что гении, равные ему, рождаются очень редко. Её упадок после него был ускорен переменой хода общественной жизни.

Уэрская кровать. Гравюра Генри Шоу. Англия, 1832 год

Уэрская кровать. Англия, около 1590 года © Victoria and Albert Museum, London

Именно этот обычай позволяет Яго в трагедии «Отелло» оговорить Кассио, который якобы влюблен в Дездемону и был близок с нею. Яго рассказывает Отелло:

Так вот. Я как-то с Кассио лежал
На койке. У меня болели зубы.
Я спать не мог. Беспечный ветрогон
Во сне всегда выбалтывает тайны.
Таков и Кассио. И слышу я:
«Поосторожней, ангел Дездемона,
Нам надобно таить свою любовь».
Он крепко сжал мне руку и со страстью
Стал целовать, как будто с губ моих
Срывал он с корнем эти поцелуи,
И положил мне ногу на бедро. Акт III, сцена 3; перевод Б. Пастернака.

Возникающий здесь гомосексуальный оттенок (и без того сильный на сцене времен Елизаветы, где все роли, и мужские, и женские, исполняли актеры мужского пола) служит для дополнительного очернения Дездемоны: ее измена представляется Отелло в буквальном смысле «чудовищной», «противоестественной». Кроме того, Яго в этом выдуманном рассказе предстает невольным двойником Дездемоны — и это соответствует его тайному желанию вытеснить с их законных мест и Дездемону, и Кассио. В «Двенадцатой ночи» упоминается знаменитая «уэрская кровать», установленная одним трактирщиком из города Уэра для привлечения любопытных: на ней могли одновременно уместиться 24 человека Сейчас это ложе размером 3,38 на 3,26 метра находится в коллекции Музея Виктории и Альберта в Лондоне. .

Украшения и предметы домашней обстановки часто снабжали наставительными надписями

«Бойся Бога и люби меня»

© Victoria and Albert Museum, London

Золотое кольцо. Англия, XVII век

«Верность, а не страх»

© Victoria and Albert Museum, London

Золотое кольцо. Англия, XVII век

«Добродетель превосходит богатства»

© Victoria and Albert Museum, London

Золотое кольцо. Англия, XVI век

«Тебе из всех созданий принадлежит мое сердце до самой смерти»

Золотое кольцо. Англия, XVII век

«Как Бог велел, так мы решили»

© The Trustees of the British Museum

В комедии «Как вам это понравится» Орландо и Жак-меланхолик вступают в перепалку, предметом которой служит любовь Орландо к Розалинде. Вскоре спорщики, как это обычно бывает, обращают свое остроумие друг против друга:

Жак
Вы битком набиты маленькими ответами! Не водили ли вы знакомства с женами ювелиров, не заучивали ли вы наизусть надписей на их перстнях?
Орландо
Нет, но отвечаю вам, как на обоях, с которых вы заимствовали ваши вопросы. 

Жак намекает на то, что Орландо заучил наизусть избитые девизы, которые ювелиры в то время наносили на внутреннюю поверхность золотых и серебряных колец; в оригинале Жак использует слова с двойным — и непристойным — смыслом, заодно намекая, что Орландо пользовался особенной благосклонностью у жен ювелиров. Орландо в ответ отсылает собеседника к дешевым тканевым обоям, которыми тогда часто завешивали стены вместо дорогих гобеленов; такие обои разрисовывали, присоединяя к рисункам разного рода наставительные высказывания, почерпнутые из Библии или античной мифологии. Орландо хочет сказать, что сам он говорит простым языком, а вот реплики его собеседника плоские и скучные, как надписи на стенах.

Сложные прически носили не только дамы, но и кавалеры

Николас Хиллиард. Портрет молодого человека, вероятно Роберта Деверё, второго графа Эссекса. 1588 год The Metropolitan Museum of Art

Николас Хиллиард. Портрет Генри Ризли, третьего графа Саутгемптона. 1594 год Wikimedia Commons

Николас Хиллиард. Портрет молодого человека. 1588 год © Victoria and Albert Museum, London

Николас Хиллиард. Портрет молодого человека среди роз. Фрагмент. 1587 год © Victoria and Albert Museum, London

В комедии «Два веронца» жительница Вероны Джулия, влюбленная в покинувшего ее Протея, решает отыскать его в далеком Милане и обсуждает со служанкой, как ей подготовиться к путешествию:

Лючетта
В какой одежде вы хотите ехать?
Джулия
Не в женской, чтоб в дороге избежать
Бесстыдного мужского любострастья.
Ты мне поможешь раздобыть одежду,
Какую носят при дворе пажи.
Лючетта
Но волосы тогда остричь придется.
Джулия
Я подвяжу их шелковою нитью
И заплету двенадцатью узлами,
Упрямыми, как верная любовь.
Причудливость и юноше подходит,
Хотя б он старше был, чем я кажусь. Акт II, сцена 7; перевод В. Левика.

Упоминание о причудливой прическе главного героя есть и в «Гамлете». Призрак в разговоре с сыном, упомянув о своих загробных страданиях, замечает, что «малейший звук» о них «тебе бы душу взрыл… разъял твои заплетшиеся кудри / И каждый волос водрузил стоймя, / Как иглы на взъяренном дикобразе» Акт I, сцена 5; перевод М. Лозинского. . В оригинале говорится о «завязанных узлами» и «переплетенных» локонах Гамлета. Позже Офелия, вспоминая о том, каким Гамлет был до начала печальных событий в Эльсиноре, называет его «чекан изящества, зерцало вкуса» — а значит, Гамлет носил самые модные прически.

Простолюдины по закону обязаны были носить простые шерстяные шапки

В комедии «Бесплодные усилия любви» король Наварры и его свита пытаются ухаживать за французской принцессой и ее фрейлинами, но все их усилия встречают лишь насмешки. Тогда, чтобы поразить дам своего сердца, влюбленные мужчины решают устроить маскарад и являются к ним в образе послов из далекой Московии. Но и это ни к чему не приводит. Король с приближенными, видимо в высоких боярских шапках на русский манер, бесславно удаляются, а самая бойкая из фрейлин, Розалина, бросает им вслед нелестное сравнение:

Умы острей под шапкой шерстяною. Акт V, сцена 2; перевод А. Некора.

В оригинале Розалина говорит про «простые шапки, установленные законом». Это прямая отсылка к головному убору простолюдинов, чья одежда во второй половине XVI века действительно регулировалась множеством законодательных актов. При Тюдорах в Англии происходили бурные социально-экономические перемены, взломавшие прежнюю, застывшую средневековую иерархию сословий. Простые горожане — купцы, богатые ремесленники, представители новых профессий (например, актеры и драматурги, к которым принадлежал Шекспир) — стремительно богатели и демонстрировали достаток пышными одеждами, подчас затмевающими одежды старой знати. С этим-то и пытались бороться на законодательном уровне, причем само количество постановлений, ограничивающих гардероб простолюдинов, говорит о том, что борьба эта шла не очень-то успешно.

Знатные люди носили при себе зубочистки и демонстративно пользовались ими

Зубочистка. Золото, эмаль, рубин. Западная Европа, 1630–60-е годы © Victoria and Albert Museum, London

Футляр для зубочистки. Англия, XVI век © Victoria and Albert Museum, London

Зубочистка. Золото, эмаль, рубины, алмаз. Германия, около 1580 года © Victoria and Albert Museum, London

Зубочистки были приметой благовоспитанности, причем зачастую их выставляли напоказ, даже без надобности. В исторической хронике «Король Джон» Бастард, внебрачный сын английского короля Ричарда Львиное Сердце, получив от его младшего брата, короля Иоанна Безземельного, рыцарское звание и предложение присоединиться ко двору, мечтает о своей будущей жизни:

Вот ко мне
Приходит со своею зубочисткой
Приезжий иностранец на обед.
Набив едой свой рыцарский желудок
И чистя зубы, завожу беседу
С заморским щеголем: «Мой добрый сэр, —
Я говорю, на стол облокотясь, —
Позвольте мне спросить…» И тут же, словно
По катехизису, ответ: «О сэр!
Приказывайте, я к услугам вашим;
Располагайте мной!» Акт I, сцена 1; перевод Н. Рыковой.

Этот обычай, пришедший из Франции, был распространен не только в Англии. В Испании, например, зубочистка была еще и признаком достатка: в сатирической испанской поэзии того времени часто встречается образ обедневшего дворянина, который на людях пользуется зубочисткой, чтобы показать, что только что плотно пообедал, хотя на самом деле уже долгое время вынужден поститься.

Англичане любили пить подогретое и подслащенное вино

Разнообразные спиртные напитки — и способы их употребления — упоминаются во многих пьесах Шекспира. Так, в «Кориолане» Агриппа Менений признается в своих слабостях:

Да, меня все знают за весельчака патриция, который не дурак выпить кубок подогретого вина, не разбавленного ни единой каплей тибрской воды. Акт II, сцена 1; перевод Ю. Корнеева.

Шекспир тут смешивает два обычая — римский и английский. Римляне пили вино, разбавленное водой, а англичане любили вино неразбавленное и подогретое. А еще они любили его подсластить, и трактирщики с этой целью специально носили при себе сахар в пакетиках — об этом в «Генрихе IV», части первой, говорит принц Генрих с Франсисом, трактирным мальчиком на побегушках:

Франсис
Сейчас, сэр! — Попрошу вас, милорд, обождать минутку.
Принц Генрих
Но послушай, Франсис, кусок сахару, что ты мне дал, стоит пенни, так ведь?
Франсис
О господи! Да хоть бы он стоил целых два пенни!
Принц Генрих
Я тебе дам за него тысячу фунтов; спроси у меня когда угодно, и ты их получишь. 

Но главным знатоком выпивки у Шекспира, конечно же, является Фальстаф Сэр Джон Фальстаф — комический персонаж из комедии «Виндзорские насмешницы» и хроники «Генрих IV», добродушный и трусливый пьяница. . Несмотря на волнение и негодование, он способен с одного глотка отличить хороший херес от плохого:

Чума на всех трусов! — Подай мне кружку хереса, негодяй! — Или нет больше добродетели на земле! (Пьет. ) <…> Ах ты, плут! В хересе опять подмешана известь. Чего и ожидать от подлеца, как не плутовства? Но все-таки трус похуже кружки хереса с известью. Акт II, сцена 4; перевод Е. Бируковой.

Здесь Шекспир подразумевает обычай недобросовестных трактирщиков подмешивать известь в старое вино, чтобы отбить у него кислый вкус.

Считалось, что человеческое тело состоит из четырех основных элементов

Четыре темперамента. Гравюра из книги Леонарда Турнейссера «Quinta Essentia». 1574 год Wikimedia Commons

Медицинские воззрения эпохи Возрождения во многом еще базировались на учении Гиппократа о темпераментах Это учение, в свою очередь, опиралось на философские взгляды Эмпедокла (V век до н. э.). . Согласно ему считалось, что в человеческом теле присутствуют все четыре основных элемента, в разных сочетаниях образующих все сущее: воздух, огонь, земля и вода. Воздух и огонь считались элементами легкими, связанными с работой души; земля и вода были элементами тяжелыми, из них состояла плоть. В 44-м сонете Поэт, отправившийся в поездку, мечтает о встрече с Юным Другом, оставшимся вдали, и сетует на то, что его тело не способно так же легко, как мысль, преодолевать расстояния:

Пускай моя душа — огонь и дух,
Но за мечтой, родившейся в мозгу,
Я, созданный из элементов двух —
Земли с водой, — угнаться не могу. Перевод С. Маршака.

Гиппократ учил, что преобладание в теле земли, то есть «черной желчи», порождает меланхолический характер, носитель которого склонен к задумчивости, одиночеству, тоске (а также занятиям философией и возвышенному образу мыслей). Во времена Шекспира в Англии меланхолия считалась модной , и в образе Гамлета он изобразил типичного меланхолика со всеми положенными атрибутами — монологами о смерти, черным платьем и черепом.

Уксус использовался как средство от инфекции

Чума в Лондоне. Англия, 1625 год Bridgeman Images / Fotodom

Тяжелые эпидемии чумы поражали Лондон дважды, пока там жил Шекспир — в 1592-1594 и в 1603 годах (актеры сильно страдали от того, что театральные представления в это время были запрещены из санитарных соображений). Как с ней бороться, толком никто не знал, но дошедшие до нас медицинские рецепты содержат уксус в качестве важного ингредиента. «Ешь щавель, вымоченный в уксусе», — гласит одна из таких рекомендаций. В 111-м сонете Поэт сожалеет о своей низкой судьбе — чтобы заработать себе на жизнь, он вынужден зависеть от мнений толпы (ситуация, очень логичная для актера и драматурга). Поэт взывает к жалости Юного Друга и просит у него помощи для «излечения», ради которого готов принимать горькое лекарство:

Мою заразу уксусом пои,
Мне в радость будет горькая настойка,
Приму любые снадобья твои
И вынесу любую кару стойко. Перевод С. Степанова.

Латинское слово infecere (здесь «зараза») означает как «заражать» (отсюда infection в сонете «Whilst, like a willing patient, I will drink
Potions of eisel ’gainst my strong infection
No bitterness that I will bitter think,
Nor double penance, to correct correction». ), так и «красить», поэтому выше Поэт жалуется, что его ремесло оставило на нем такой же отпечаток, как краска — на руке маляра («я в пятнах, как красильщика рука»). Но использовался ли уксус для «смывания краски», мы не знаем.

Полы даже в знатных домах устилали тростником

В трагедии «Ромео и Джульетта» главный герой, решившись вместе с приятелями на дерзкую выходку — явиться на празднество в дом врага своей семьи, старого Капулетти, отказывается танцевать, объясняя это тем, что у него «свинец на сердце» (Ромео, еще не встретивший Джульетту, безответно влюблен в холодную красавицу Розалину). Удовольствие от танцев Ромео готов предоставить другим:

Пусть беспечные танцоры
Камыш бездушный каблуками топчут. Акт I, сцена 4; перевод Т. Щепкиной-Куперник.

Обычай устилать полы в доме соломой или тростником существовал в Англии еще в Средние века — и производил на приезжих людей отталкивающее впечатление. О нем с отвращением отзывался Эразм Роттердамский, посещавший Англию в начале XVI века (и, между прочим, гостивший в доме самого Томаса Мора). Современный писатель так суммирует впечатления Эразма: «Полы, чаще всего глинобитные, покрывают слоем кровельной соломы, которую никогда не меняют, довольствуясь тем, что иногда настилают поверху немного свежей. Так и пролежит эта подстлика лет двадцать, укрывая и согревая чьи-то плевки, рвоту, мочу, пролитое пиво, рыбьи кости и головы, не говоря уже о прочих неудобопроизносимых нечистотах…» Дж. Гарднер. Жизнь и время Чосера. М., 1986. . Камыш или тростник на полу упоминается и в других пьесах Шекспира, например в хронике «Генрих IV», часть первая, — в сцене, представляющей комнату в феодальном замке. Англичане избавились от этого обычая лишь в XVII веке.

Мячи для игры в теннис для упругости набивали волосом

Игра в теннис. Англия, XVI век Bridgeman Images / Fotodom

В комедии «Много шума из ничего» приятели подшучивают над Бенедиктом, заметив, что он, следуя вкусам своей возлюбленной Беатриче, сбрил бороду:

Дон Педро
Видел его кто-нибудь у цирюльника?
Клавдио
Нет, но цирюльника у него видели, и то, что было украшением его щек, пошло на набивку теннисных мячей. Акт III, сцена 2; перевод Т. Щепкиной-Куперник.

Впрочем, теннис, неоднократно упоминаемый Шекспиром, имеет мало общего с современным большим теннисом (lawn tennis), появившимся во второй половине XIX века Размеры и вес мячей были больше (до 65 см в диаметре), на ракетки, если играли ими, натягивали воловьи жилы. Могли также отбивать мячи деревянными битами или даже руками. Занятие подчас было опасным для наблюдателей. Другой была и техника — на хорошо оборудованных кортах (где играла знать) мячи подавали, скатывая их с навеса кровли, окружающей площадку. Часто играли командами — по два-три и, возможно, более человек. Трос, или веревка, разделяющие две команды, могли укрепляться высоко — на уровне 2-2,5 метра. .

Типично английские короткий меч с широким лезвием (sword, или broadsword) и небольшой и легкий щит круглой формы (buckler) служили признаком человека неблагородного — слуги, солдата или разбойника с большой дороги. Сэр Джон Фальстаф из исторической хроники «Генрих IV», часть первая, — рыцарь, но, собравшись ограбить беззащитных путников, он вооружается именно таким образом. Позже, рассказывая о ночной стычке (из которой он на самом деле позорно бежал), Фальстаф предъявляет окружающим доказательства своей доблести (как потом выяснится, поддельные):

Куртка у меня проколота в восьми местах, штаны — в четырех; щит мой пробит, меч иззубрен, как ручная пила. Акт II, сцена 4; перевод Е. Бируковой.

В конце XVI века поединки между английскими дворянами часто проходили в соответствии с модой, завезенной из Италии: каждый из противников в одной руке держал рапиру, а в другой — кинжал. Именно так организован поединок в финале трагедии «Гамлет». Узнав, что ему придется состязаться в фехтовании с Лаэртом, принц Датский интересуется условиями:

Гамлет
Его оружие какое?
Озрик
Рапира и кинжал. Акт V, сцена 2; перевод М. Лозинского.

Любопытно, что с точки зрения последующих событий выбор двойного оружия никакой роли не играет: не кинжал, а предательски отравленная и заточенная рапира станет причиной смерти Лаэрта, короля и Гамлета. Но Шекспиру важно было показать на сцене не просто поединок, а произведение фехтовального искусства, созданное по последнему слову моды, и к тому же подчеркнуть благородство своего героя.

Шотландские дворяне получали английские титулы

В 1603 году, со смертью королевы Елизаветы, династия Тюдоров прекратила свое существование . На английский престол вступил шотландский король Яков из династии Стюартов. Он много чем удивлял и раздражал своих новых подданных Яков повсюду наступал на права и привилегии англичан, не считался с традициями (которых просто не знал) и выделял шотландцев. ; одним из поводов для зубоскальства над Яковом было то, что он стал наделять шотландских баронов английскими графскими титулами, которых прежде никто в Шотландии не носил. Около 1606 года Шекспир написал трагедию «Макбет» на шотландский сюжет — как считается, в угоду королю Якову. Пьеса заканчивается свержением тирана Макбета и воцарением законного наследника Малькольма.

Малькольм
Всем
спасибо за любовь и помощь. Таны
И родственники, я решил ввести
в Шотландии впервые графский титул
И вам его даю. Акт V, сцена 8; перевод Б. Пастернака.

Учитывая отношение англичан к этому факту, не вполне понятна цель Шекспира: то ли он хотел провести параллель между героическими временами Малькольма и современным правлением Якова, то ли не удержался от того, чтобы дать повод зрителям в очередной раз посмеяться над чужаком королем.

Подданные короля Якова были недовольны его обычаем раздавать монополии своим фаворитам

Монополии — предоставленные королем эксклюзивные права торговать каким-то определенным товаром или с какой-то определенной местностью — были обычным делом в средневековой Англии. Однако Яков Стюарт стал слишком откровенно перераспределять традиционные монополии в пользу своих приближенных, приехавших с ним из Шотландии. Это не могло не вызвать недовольство англичан. Эту ситуацию Шекспир, в частности, обыгрывает в трагедии «Король Лир»:

Кент (о Шуте, Лиру )
Он не окончательный дурак, милорд.
Шут
Нет, ей-богу, лорды и вельможи не допускают меня до этого; ведь если бы я взял монополию на глупость, они захотели бы принять в ней участие, да и дамы тоже не позволят мне одному быть дураком. Акт I, сцена 4; перевод Б. Пастернака.

Впрочем, этот отрывок сохранился только в прижизненном издании «Короля Лира», кварто 1608 года. В тексте «Лира», представленном в Первом фолио (1623), его уже нет — возможно, по цензурным соображениям.

Перчатки делали из лайки — кожи молодых козлят

Лайковые перчатки. Англия, первая четверть XVII века Victoria and Albert Museum, London

Лайка считалась наиболее подходящим материалом для изысканных, тонких перчаток. Благодаря специальной обработке она была мягкой и эластичной, и Шекспир неоднократно использовал ее в сравнениях, когда хотел подчеркнуть именно эти качества. Так, в трагедии «Ромео и Джульетта», обращаясь к Ромео, Меркуцио говорит:

Ну, твое остроумие растягивается, точно лайка; из одного дюйма можно его расширить до локтя. Акт II, сцена 4; перевод Д. Михаловского.

Разные виды кожи и изделия из них неоднократно упоминаются в пьесах Шекспира: он прекрасно знает, какая кожа идет на изготовление башмаков, а какая — для уздечек; знает, что пергамент делают из кожи ягнят и телят, а скрипичные струны — из телячьих кишок; помнит о таких необычных разновидностях, как оленья кожа, кожа лисы или собаки. Кожаные куртки, фляги, сумки — частые атрибуты его персонажей. Все это неудивительно: отец Шекспира был перчаточником, а значит — и кожевенником; в его доме была мастерская по выделке шкур, и Шекспиру прекрасно были известны их свойства.

Условия кредита устанавливались королевскими указами

Портрет Генриха VIII. Картина Ганса Гольбейна Младшего. Около 1537 года Thyssen-Bornemisza Museum / Wikimedia Commons

В Средние века католическая церковь строго возбраняла практику ростовщичества: считалось, что творить деньги «из времени» значит обманывать Бога, который дал его всем в безвозмездное пользование. Англия перестала быть католической страной при Генрихе VIII, и он же, как глава новой англиканской церкви, разрешил давать деньги в рост — но со множеством оговорок (так, чтобы все были довольны). Так, заемщик должен был «по доброй воле», «с радостью» возвращать заем и проценты, а максимальный процент, который допускался по закону, не превышал десятой доли. В 6-м сонете Поэт призывает Юного Друга жениться и оставить потомство — этот процесс сравнивается с коммерческой операцией:

Как человек, что драгоценный вклад
С лихвой обильной получил обратно,
Себя себе вернуть ты будешь рад
С законной прибылью десятикратной. Перевод С. Маршака.

Правда, в этом сонете Поэт называет законной прибыль не в десять, а в тысячу процентов — если, женившись, Юный Друг вместо себя одного оставит десять детей. Вообще же Шекспир очень часто прибегал к языку коммерческих сделок, обычных в Англии для людей его положения и достатка.

Вместо адресов у многих домов были названия

У домов состоятельных горожан, гостиниц, таверн и других приметных зданий были собственные имена, порой заменявшие им адрес. Чаще всего дом называли по какой-нибудь примечательной фигуре или эмблеме, украшавшей фронтон, лепной фасад и т. д. В «Комедии ошибок», где постоянно происходит путаница с двумя парами близнецов, названия домов среди прочего помогают зрителям понять, кто сейчас находится на сцене:

Первый купец
Вот деньги ваши, те, что я хранил.
Антифол Сиракузский (своему слуге, Дромио Сиракузскому )
Неси к «Кентавру» их, туда, где мы
Остановились, Дромио, и жди:
Туда я через час приду обедать.

Затем на сцену выходит второй Дромио, близнец первого, который разыскивает своего господина, как две капли воды похожего на Антифола Сиракузского.

Антифол Сиракузский
Эй, негодяй, дурачиться довольно!
Скажи, как выполнен тобой приказ?
Дромио Эфесский
Мне приказали привести вас с рынка
В наш дом, дом «Феникса»; готов обед,
И госпожа с сестрой вас ждут давно. Акт I, сцена 2; перевод А. Некора.

Упоминание двух разных домов сигнализирует зрителям, что Антифола Сиракузского принимают за местного жителя, Антифола Эфесского. Не только дома, но даже отдельные комнаты в гостиницах могли носить собственные названия. Так, в «Генрихе IV», части первой, действие часто происходит в трактире «Кабанья голова», а в нем имеются комната Полумесяца и Гранатовая комната. 

Т. ТАРХОВ, историк.

В Англии эпохи Елизаветы I (1558-1603) может поразить многое, в том числе готовность подданных Ее Величества слушать, смотреть и читать произведения на исторические темы. Польза от знания истории не подвергалась сомнению, равно как и способность людей извлекать уроки из прошлого.

Английский флот атакует испанскую Непобедимую армаду в Кале 28 июля 1588 года и наносит ей поражение, от которого Испания уже не оправилась. Фрагмент старинной миниатюры.

Илл. 1. Уильям Шекспир (1564-1616).

Шотландская королева Мария Стюарт. Обвиненная в заговоре, она была казнена 8 февраля 1587 года.

Панорама Лондона. Высокое здание на берегу Темзы - театр "Глобус" (он расположен левее центра). Гравюра 1616 года.

Королева Англии Елизавета I правила страной долго, с 1558 по 1603 год. Именно при ней английский театр подвергся энергичному обновлению.

Эдуард III - дед Ричарда II, от которого он унаследовал английскую корону, - присутствует на рыцарском турнире. Средневековая миниатюра.

На древней миниатюре Ричард II изображен с первой женой, леди Анной. Но наследников у него не было как в первом, так и во втором браке.

В 1397 году Ричард II арестовал своего дядю Томаса Вудстока, герцога Глостера, вставшего во главе дворянской оппозиции. Миниатюра XIX века.

1399 год - Ричард II свергнут с английского престола. Миниатюра посвящена эпизоду, когда Ричард II отдает себя под покровительство Девы Марии.

Сцена из драмы Шекспира "Король Генрих IV". Художник Дж. Гилберт. 1858 год.

Часть I. "РИЧАРД II"

"Стихи - архаика, и скоро их не будет", - констатировал Александр Кушнер, один из лучших поэтов современной России. В елизаветинской Англии ситуация складывалась противоположным образом. Страна покидала задворки Европы, спеша занять место на авансцене. Гибель в 1588 году испанской Непобедимой армады ясно показала, что Бог воюет на стороне англичан, но паписты не оставляли попыток вернуть непокорный Альбион под власть Рима. Эпоха требовала патетики, поэтому даже о политике и об истории предпочитали говорить стихами. И когда 8 февраля 1587 года голова Марии Стюарт скатилась с помоста в Фотерингее, англичанам поведала об этом "Отличная песенка, сочиненная ко всеобщей радости по поводу казни шотландской королевы". О делах давно минувших сочинялись стихотворные хроники и распевались баллады, а с театральных подмостков гремели монологи Горбодука (короля древних бриттов), Ирода и Цезаря, написанные белым или рифмованным стихом.

Представления давались во дворцах вельмож, в гостиничных дворах и на временных сценах, возведенных посреди площади. Впрочем, в Лондоне появились уже стационарные театры. Воды, пригодной для питья, в столице было мало, жажду горожане утоляли преимущественно элем (иногда довольно крепким). И поскольку театры с их разношерстной публикой представляли некую угрозу общественному порядку, их строили в стороне от исторического центра Лондона - Сити.

До XVI века театральная постановка была трех видов: либо миракль - живописное, но нудноватое действо на библейские темы, либо перелицовка какой-нибудь древнеримской пьесы (точнее, ее французской или итальянской переделки), либо грубая клоунада. Драматургия, в отличие от "чистой" поэзии, не считалась искусством, и пьеса принадлежала не автору (обычно анонимному), а труппе. Успеха добивались, демонстрируя убийства, потасовки и прочие действия, рассчитанные на внешний эффект. Чтобы достучаться до шумной и не слишком трезвой зрительской массы, актеры носились по сцене, яростно жестикулировали и не жалели голосовых связок.

Но в елизаветинскую эпоху усилиями нескольких сочинителей, прежде всего Кристофера Марло и Уильяма Шекспира, театральное дело подверглось энергичному обновлению. Не порывая с традицией (по числу убийств и иных ужасов пьесы драматургов-новаторов нисколько не уступали произведениям их безымянных предшественников), Марло и Шекспир создали сценические произведения, наполненные яркими характерами и написанные прекрасным английским языком. В них напряженность действия соединялась с глубиной мысли.

Шекспир наряду с традиционными пьесами написал ряд так называемых хроник (hIstorIes) - пьес на темы английской истории двух предшествующих столетий - благо этот период давал обильный материал для сценического воплощения. Свержение короля Ричарда II в 1399 году привело к власти дом Ланкастеров: Генрих IV, его сын Генрих V и внук Генрих VI последовательно правили Англией более полутора столетий, продолжая воевать на континенте ради завоевания французской короны (Столетняя война). Затем в ходе кровавой борьбы (Войны Алой и Белой розы) Ланкастеров сменили Йорки, которые спустя четверть века сами пали жертвой внутренних усобиц. Так английский престол достался Генриху Тюдору - деду королевы Елизаветы, в правление которой Шекспир родился и прожил бoльшую часть своей не слишком длинной жизни.

Свои хроники Шекспир создавал не в хронологическом порядке. Начав с правления последнего Ланкастера ("Генрих VI"), он затем описал события, приведшие к падению дома Йорков ("Ричард III"), а потом вернулся к временам становления и расцвета династии Ланкастеров ("Ричард II", "Генрих IV" и "Генрих V"). "Ричард II" не самая популярная и не самая яркая из пьес Шекспира, однако описываемый в ней период служит ключом к пониманию последующих исторических событий. Более того, судьба самой пьесы вплетена в политическую жизнь шекспировской эпохи.

Завязкой вековой драмы явилось, собственно, даже не свержение Ричарда II, а его восшествие на престол в 1377 году. Корона Англии тогда досталась десятилетнему внуку Эдуарда III в обход сыновей - Джона Гонта, Эдмунда Лэнгли и Томаса Вудстока. Гонт, получивший титул герцога Ланкастерского, возглавил правительство при малолетнем племяннике Ричарде II. Война, которую Англия вела во Франции, требовала больших расходов, и Гонт впервые в английской истории ввел всеобщий подушный налог для всех подданных старше пятнадцати лет.

Ответом стал мятеж вилланов (свободных крестьян, обязанных лорду оброком и иными повинностями). Согласно хронике, он вспыхнул в конце мая 1381 года случайно: сельский ремесленник Уот Тайлер огрел молотом сборщика, слишком грубо объяснявшего, почему дочка Тайлера кажется достаточно взрослой, чтобы заплатить за нее налог, и соседи Тайлера дружно встали на его защиту. Во время волнений, охвативших весь юго-восток Англии, было сожжено и разграблено множество монастырей и поместий, включая дворец Джона Гонта "Савой". Когда повстанцы вступили в Лондон, столичные ремесленники-англичане воспользовались этим, чтобы расправиться с конкурентами-фламандцами.

Четырнадцатилетний Ричард II проявил тогда чудеса самообладания и коварства. Во время свидания повстанцев с королем на рыночной площади в Смитфилде мэр Лондона ударил экспансивного Тайлера булавой, а один из королевских рыцарей, подъехав сзади, добил его мечом. Этот безрассудный поступок мог повести к гибели всей правящей верхушки, но Ричард отвлек внимание повстанцев, крикнув: "Что, мои верные люди, уж не хотите ли вы убить короля? Не горюйте о своем вожде: я сам буду вашим командующим! Следуйте за мной, и я дам вам все, чего вы требуете!" Когда же вилланы, получив из рук короля желанную хартию, покинули Лондон, Ричард объявил свои обещания недействительными и разослал по деревням карательные отряды, вешавшие людей без суда. "Ужаснулся народ при виде такого множества тел, висящих при свете дня, и опечалился он, видя, что многие как изгнанники покидают родную землю", - пишет автор хроники.

На портретах Ричард II изображен элегантным красавцем с густыми русыми волосами. Одевался изысканно и тщательно, очень заботился о внешности и прическе, обожал изысканные блюда. Эгоистичный и одержимый манией величия, он был, кажется, значительно культурнее большинства своих предшественников: привечал художников, артистов, писателей, любил слушать чтение и даже сам читал книги. Будучи эмоционально неуравновешенным, Ричард какое-то время мог скрывать свои чувства и интриговать втихую, но подчас его охватывали припадки ярости. И этот же человек бывал великодушным и верным дружбе, - к сожалению, его "друзья" обычно являли собой не лучший образчик человеческой породы.

Главной проблемой Ричарда оставались отношения с лордами, и прежде всего с братьями отца. Если Эдмунд Лэнгли, герцог Йоркский, сохранял полную лояльность, то о намерениях Джона Гонта Ланкастера трудно сказать что-то определенное. В 1384 году на заседании парламента монах-кармелит Джон Лэтимер в присутствии самого Ричарда заявил, что Гонт замышляет убийство короля. Лорды схватили монаха и после пыток убили.

Но особенно строптиво вел себя младший из дядьев, герцог Глостерский Томас Вудсток. Его поддерживали другие лорды, в том числе сын Гонта Генрих Болингброк (его так называли по имени замка, где он родился) и Томас Моубрей, герцог Норфолкский. Именно с их помощью парламент добился казни ближайших друзей Ричарда. Однако король воспользовался борьбой различных группировок и 5 мая 1389 года, когда Гонта не было в Лондоне, объявил, что впредь намерен править самостоятельно.

Если с лордами Ричард враждовал изначально, то с общинами Англии он пытался поддерживать хорошие отношения. Однако его политика все больше входила в противоречие с интересами средних слоев. Воевать Ричард не любил, поэтому с Францией было заключено длительное перемирие. Чтобы закрепить его, Ричард взял в жены Изабеллу Валуа, шестилетнюю дочь французского короля Карла VI. Но, как это не покажется странным, перемирие противоречило чаяниям большинства англичан. Война-то ведь велась наемным войском и на чужой территории, страдало от нее лишь французское население, в то время как в Англию шел постоянный приток награблен ной добычи. И то, что изобилие кончилось, раздражало очень многих людей во всех слоях общества.

Непопулярности короля способствовала и неудачная кампания в Ирландии. А главное, расточительному Ричарду, окруженному жадными фаворитами, даже в условиях мира вечно не хватало денег. Он раздавал в аренду фаворитам королевские имения и прибегал к прямому вымогательству, заставляя богатых людей вносить в казну произвольные суммы. Чтобы получить от парламента одобрение этих поборов, Ричард в полной мере использовал, говоря современным языком, административный ресурс. Выборы в палату общин были подтасованы, избранных депутатов собрали вдали от Лондона и окружили преданными королю валлийскими лучниками. В этих отнюдь не тепличных условиях парламент утвердил за Ричардом пожизненное право собирать пошлину, а затем передал свои полномочия комитету, находящемуся под полным контролем короля.

В 1397 году Глостер, Болингброк, Моубрей и еще несколько лордов составили заговор против короля. Однако Моубрей выдал соучастников, все они были схвачены, а к арестованному Глостеру Ричард подослал наемных убийц.

Действие шекспировской пьесы начинается вскоре после этих событий. Относительно двух предшествующих десятилетий правления Ричарда II автор оставляет зрителя в неведении, но о накопившихся претензиях к королю ему сообщают второстепенные персонажи - лорды Уиллоби и Росс:

Король наш - не король. Им управляют
Презренные льстецы…
Он подати умножил непомерно, -
И отшатнулся от него народ;
Он пеню ввел за родовые распри, -
И отшатнулось от него дворянство…
Не войнами он разорил страну,
Он войн не вел. В бесславных разговорах
Все отдал, что в боях стяжали предки…

(Цитаты из "Ричарда II" даны в переводе М. Донского.)

И наконец, едва ли не самое страшное, с точки зрения англичанина: король - несостоятельный должник!

Кого, казалось бы, в 1595 году могли взволновать события двухсотлетней давности? Однако между Англией времен Ричарда II и Елизаветы I сходства было не меньше, чем различий. Страна вновь вела войну во Франции, правда, уже не ради завоевания французской короны, а чтобы поддержать протестантскую партию, возглавляемую Генрихом Наваррским. Все так же доставляла хлопоты Ирландия. И даже "лица фламандской национальности" по-прежнему находились в центре общественных страстей: Кристофер Марло, убитый в 1593 году в пьяной потасовке, незадолго до того оказался замешанным в деле о памфлетах, разжигающих ненависть к фламандцам... Происходящее на сцене легко находило отзвук в душах зрителей.

Общий ход событий и характер взаимоотношений между персонажами Шекспир воспроизводит в согласии с хрониками, хотя происходящее на сцене не вполне совпадает с исторически ми данными. Так, не слишком правдоподобны сетования королевы по поводу несчастий ее мужа, учитывая гомосексуальные наклонности Ричарда и то обстоятельство, что Изабелле в ту пору было всего девять лет. Главное, однако, в другом: под воздействием авторской фантазии реальность, как в раскаленном воздухе, начинает дрожать и двоиться.

В первой сцене первого акта Шекспир выводит на сцену Болингброка и Моубрея. Они клянутся в верности королю и обвиняют друг друга в измене, готовясь доказать свою правоту принятым тогда способом - в поединке. И если один из них победит, его придется оправдать, Ричард же не верит ни тому, ни другому. Поэтому он запрещает поединок, и оба противника отправляются в изгнание. При этом король еще и обвиняет Болингброка в популизме:

Заметили, с каким смиреньем льстивым
Подлаживался он к простонародью,
Как в души к ним старался он пролезть,
Как он рабам отвешивал поклоны,
Стараясь показать, что он страдалец,
Что изгнана любовь народа с ним.

Некоторые историки согласны с такой оценкой. Они считают, что недовольство Ричардом не переросло бы в мятеж, если бы неосмотрительность короля не предоставила массам "способного и беспринципного лидера" в лице Болингброка.

Отец Болингброка, Джон Гонт, в изображении Шекспира предстает идеальным подданным. Он отказывается мстить королю за гибель своего брата Глостера:

Один судья здесь - Бог; его наместник,
Помазанный божественным елеем,
Повинен в этой смерти. Пусть же небо
Само отмстит; а я поднять руки
На Божьего избранника не смею.

Вот и теперь в качестве члена королевского совета Гонт голосует за изгнание сына. Монолог, в котором Гонт восхваляет Англию ("сей новый рай земной, второй Эдем, от натисков безжалостной войны самой природой сложенная крепость"), приобрел большую популярность и неоднократно переиздавался отдельно от пьесы.

Ричарду, однако, простой лояльности мало, поскольку понимает, что в душе Гонт его осуждает. Избавившись от одного дяди, он надеется на скорую смерть другого. Шекспир заставляет Гонта перед смертью высказать в лицо племяннику все, что думает о его правлении: "Помещик ты, внаем сдающий ферму, а не король", "кишат льстецы в зубцах твоей короны", а заканчивает проклятием: "Живи с позором. Вечен твой позор!" 3 февраля 1399 года Гонт умирает, и Ричард совершает очередной акт произвола: владения Гонта, которые вместе с титулом герцога Ланкастерского должен унаследовать Болинг-брок, конфискуются в казну. Для большинства лордов это становится последней каплей: ведь принцип наследования не менее священен, чем долг по отношению к монарху. И когда в мае ограбленный королем Болингброк высаживается в Англии, лорды один за другим переходят на его сторону.

Со смертью Гонта на передний план выдвигается последний оставшийся в живых дядя короля - Эдмунд Лэнгли, герцог Йоркский. Он еще более безупречен, чем его старший брат, никогда не давал повода заподозрить себя в самостоятельности суждений, именно его Ричард, отправляясь на войну с ирландскими повстанцами, оставляет "на хозяйстве". И Йорк оправдывает доверие, до последнего защищая племянника-короля от племянника-претендента:

Я знаю, что племянник мой обижен,
И для него я сделал все что мог.
Но вторгнуться с оружьем, пробиваться
К своим правам неправедным путем, -
То значит быть мятежником.

Однако эти эскапады носят словесный характер и завершаются неожиданным обращением к мятежникам: "Я вам не друг, но и не враг". Болингброк, недостаточно уверенный в своих силах, вину за изъяны правления благоразумно возлагает на королевских фаворитов: "Прекраснейший, светлейший государь обезображен вами и растлен". Кажется, стороны близки к компромиссу. Смысл происходящего выглядит предельно ясным: порок наказан, справедливость торжествует. Но проницательный зритель не спешит в это поверить: ведь идет лишь середина третьего акта.

И автор не обманывает зрительских ожиданий. Как и подавляющее большинство тогдашней театральной публики, он вовсе не революционер, поэтому образ вернувшегося из Ирландии Ричарда очень быстро претерпевает изменения. Капризный и жестокий тиран чем дальше, тем больше превращается в лирического героя, в страдальца, произносящего трогательные монологи. Он тешит себя иллюзией, что его соперник осознает глубину своего морального падения и "покраснеет от стыда измены, не в силах вынести сиянья солнца". Он уверен, что находится под Божьей защитой:

Не смыть всем водам
яростного моря
С монаршего чела
святое миро.
И не страшны
тому людские козни,
Кого Господь
наместником поставил.

Однако известие об измене валлийцев лишает Ричарда надежды, и бравада сменяется приступом стоицизма. Он утратил власть? - Но вместе с тем и ее тяготы. Болингброк в двух шагах от трона? - Но он такой же раб Господень, как и все остальные. Народ бунтует? - Что ж, народ отягчен грехами перед Богом и своим королем. Ричард впадает в депрессию: "Молчите о надеждах, - поговорим о смерти, о червях". И начинает понимать, что не только Болинг-брок, но и сам он всего лишь человек: "Ведь, как и вы, я насыщаюсь хлебом, желаю, стражду и друзей ищу, я подчинен своим страстям, - зачем же вы все меня зовете "государь"?"

Исторический Ричард, даже всеми покинутый, видимо, еще надеялся в очередной раз обмануть своих врагов. Получив от Болингброка гарантии безопасности, он встретился с ним и, приняв сердечный вид, поздравил с возвращением на родину. Болинг-брок держался с холодной почтительностью. Объяснив свое досрочное возвращение жалобами народа на несправедливость Ричарда, он обещал "помочь" королю управлять государством. Тот со смиренным видом согласился: "Мой дорогой кузен, если это угодно вам, это угодно и мне".

Сценический Болингброк, как и исторический, прекрасно понимает, что обещания, вырванные под давлением, не будут стоить ни гроша, если Ричард останется на троне. Даже садовник знает, что с королем покончено: "Унижен он, а будет и низложен". Но Шекспир не раскрывает зрителю мотивы действий Болингброка. Он просто показывает, как мятежный принц шаг за шагом переходит ту грань, которая отделяет восстановление справедливости от посягательства на священное право монарха издеваться над подданными.

Твердокаменный Йорк (последний дядя короля) еще грозит мятежнику карой Господней и восхваляет величие Ричарда ("смотрите, вот и сам король! подобен он покрасневшему от гнева солнцу, когда оно восходит в небеса"). Но и он вынужден констатировать: "Все в нашем государстве вкривь и вкось". Развязанный Болингброком мятеж привел не просто к кризису власти, а к нарушению установленного Богом порядка. Капитан валлийских стрелков перечисляет дурные приметы (засохли лавровые деревья, на небе полно метеоров, месяц окрасился в красный цвет) и их последствия:

Богатые мрачны, а чернь ликует:
Одни за выгоды свои боятся,
Другие от войны себе ждут выгод.

В этих условиях благородный Йорк выступает в довольно двусмысленной роли, сообщая Болингброку о согласии заключенного в Тауэр Ричарда "добровольно" расстаться с короной:

Взойди на трон, раз он с него сошел.
Взойди! Да здравствует король наш Генри!

В самом деле, Ричард, окончательно пав духом, ставит подпись под документом, в котором признает себя неспособным управлять государством и отрекается от престола. Сразу вслед за тем созванный Болингброком парламент наспех составляет обвинение против короля. 29 или 30 сентября на заседании парламента объявляется об отречении Ричарда, а 10 октября Болингброк коронуется в качестве короля Англии Генриха IV. Один лишь епископ Карлайль отвергает такой способ передачи трона:

Как может подданный судить монарха?
А подданные Ричарда - здесь все!

В уста Карлайля Шекспир вкладывает пророчество о грядущих бедах, которыми стране предстоит расплатиться за совершенное беззаконие:

Кровь павших англичан удобрит землю,
И многие грядущие века
Оплачут горько это злое дело;
К язычникам переселится мир,
А здесь междоусобья разгорятся,
Восстанет брат на брата, род на род.
Насилье, страх, разруха и мятеж
Здесь будут жить…

По мере приближения развязки сценический Ричард все более вызывает жалость. Его принуждают публично повиниться в совершенных преступлениях. Ричард не отрицает своей вины, он лишь умоляет пощадить его самолюбие, однако в этой малости ему отказано. Его отправляют подальше от столицы, в замок Помфрет на северо-западе страны. В заточении он музицирует и горько кается в том, что пренебрегал долгом государя: "Я здесь улавливаю чутким ухом фальшь инструментов, нарушенье строя, а нарушенье строя в государстве расслышать вовремя я не сумел". Более того, он осознает свое бессилие как общечеловеческую участь:

Но кем бы я ни стал -
И всякий, если только человек он,
Ничем не будет никогда доволен
И обретет покой, лишь став ничем.

Пока душа побежденного в преддверии вечности очищается от мирской шелухи, победитель все глубже погружается в скверну. 14 февраля 1400 года Ричард внезапно умирает. Ходят слухи, что он убит по приказу Болингброка. Рассказывают, что, когда убийцы во главе с Экстоном вошли в камеру, Ричард выхватил у одного из них секиру и успел уложить четверых, прежде чем сам пал замертво также под ударом секиры. Некоторые, впрочем, полагают, что Ричарда просто уморили голодом, но Шекспир для сценического воплощения выбрал более драматичный вариант.

Свержение и убийство Ричарда II современники Шекспира воспринимали как исходное звено в цепи усобиц, охвативших Англию в XV веке. Сейчас, разумеется, было бы смешно видеть в "войне роз" искупление совершенного греха. Однако нельзя и преуменьшать роль, которую сыграли вопросы престолонаследия.

По российским меркам, позволяющим причислять к Романовым монархов, не имевших к этой фамилии почти никакого отношения, английская щепетильность выглядит несколько смешно. Говорить о Ланкастерах и Йорках как о династиях можно лишь с оговорками: и те и другие являлись почти равноправными ветвями дома Плантагенетов. Ричард II, будучи дважды женат, не оставил ни законного, ни внебрачного потомства; родных братьев у него не было. К кому же должен был перейти престол, как не к его двоюродному брату? Однако для Англии, с древнейших времен жившей по закону и обычаю, юридическая и моральная безупречность процесса передачи короны имела огромное значение. Болингброк же, вопреки господствовавшим представлениям о божественной природе королевской власти, избранием на престол был обязан вооруженному перевороту и голосованию в парламенте.

Впрочем, в 1399 году ситуация выглядела еще достаточно просто. Отец Ричарда Эдуард Черный Принц был первым сыном Эдуарда III, отец Болингброка Джон Гонт Ланкастер - третьим, Эдмунд Лэнгли Йорк - четвертым; поэтому Болингброк имел явные преимущества. Однако позже положение запуталось окончательно. Дело в том, что существовала еще одна линия потомков Эдуарда III, восходившая к его второму сыну - Лайонелю. Внук Лайонеля Роджер Мортимер, доживи он до 1399 года, имел бы больше прав на корону, нежели отпрыск Гонта. Однако Роджер умер за год до свержения Ричарда, не оставив мужского потомства. Но спустя несколько лет после воцарения Болингброка дочь Роджера Анна вышла замуж за внука Эдмунда Лэнгли, обладателя титула герцога Йоркского. Их-то сын Ричард, основываясь на своих правах по материнской линии, впоследствии предъявил Ланкастерам счет, платить по которому пришлось всей Англии. А поскольку проблема законности престолонаследия и допустимости смещения помазанника Божия была чрезвычайно актуальна и во времена Шекспира, она заняла одно из центральных мест в его драматургии.

Болингброк, превратившись в Генриха IV, в меру своих сил пытается вывести Англию из хаоса. Страна еще охвачена волнениями, но командиры карательных отрядов уже шлют в Лондон головы мятежников. Сыну Йорка, замешанному в заговоре, король сохраняет жизнь, как и непокорному Карлайлю. Зато убийца Ричарда вместо ожидаемой награды слышит от него: "Прочь, Экстон, прочь! Поступок твой ужасен!" На нетактичное напоминание Экстона, что мысль об убийстве Ричарда внушена ему самим Генрихом, тот с железной логикой отвечает:

Порою нужен яд - и все ж он мерзок.
Убийца гадок мне, убитый - мил.

Пробившись на трон "сквозь дождь кровавый", Болингброк призывает всех облечься в траур, а сам отправляется паломником в Палестину. Однако это уже не может отвратить грядущие несчастья и спасти его потомков от небесной кары.

Подпись иллюстрациям

Илл. 1. В эпоху Елизаветы I театральное дело, столь любимое в Англии, претерпело большие изменения. Среди первых драматургов-новаторов, заложивших основы современного театра глубокой мысли и ярких характеров, был и Шекспир. (О некоторых особенностях его театра см. также "Наука и жизнь" № 4, 1988 г., статью "Путешествие в театр Шекспира".)

* Валлийцы - жители Уэльса, потомки бриттов, населявших Британию до завоевания ее англосаксами.